Пустые хлопоты
Эксперты // 10:31, 26 марта 2009 // 2175
К некоторым итогам встречи президента РМ Дмитрия Медведева с президентами РМ и ПМР Владимиром Ворониным и Игорем Смирновым.
Приднестровскому конфликту скоро двадцать лет. Приходит время философствовать. Кто сегодня точно определит, чего человечество сделало больше – разрушило или создало? Или кто сегодня осмелится назвать самую забытую и затерянную в веках жертву напрасной, даже если она была принесена для спасения одной лишь жизни, одной идеи… Чем больше нам веков, тем больше страха в душах. Странно, однако – никто не помнит о муках семидесятилетнего еретика, уставшего спорить с мрачными садистами, но зато с какой-то затаенной гордостью произносит пришедшее из средних веков отчаянно-счастливое «и все-таки она вертится». Выходит, заложенная природой жертвенность куда сильнее всей настоящей и будущей жути, диктата обстоятельств и жадности, если даже самая грубая практика ни разу не опровергла ее правоту. Уж на что примитивны (как нам кажется) рыбы, и то еще ни одна, желая спастись, не отказалась от дороги против течения, туда, где обязательно и только после ее смерти родится новая жизнь.
Приднестровскому конфликту почти двадцать лет. Непростительно огромный срок дает право философствовать. Такой же огромный набор бесполезных действий, предназначенных будто бы для налаживания более или менее сносной жизни на обоих берегах Днестра, дает право задаться простыми вопросами: а то ли мы все делаем, раз тупо из года в год повторяем одни и те же никчемные шаги и глупости , туда ли идем, и не лучше ли хоть сегодня, спустя столько лет, признать несовершенство всей затеи объединить стороны конфликта, не полезнее и не естественнее ли окончательно разрушить одно и создать два, чуть погоревав о былом, не пора ли прекратить мучить себя и других непосильными задачами..? И вообще – неужели же миллиарды рыб ошибаются?
Встретились в Москве Медведев, Воронин и Смирнов. Никто толком не может ответить на простой вопрос – зачем? Нет, ну некоторые вещи понятны. Воронину встреча нужна была, как часть борьбы за продолжение коммунистической власти в Молдове. Результаты ее ПКРМ планирует ощутить после 5 апреля. Заметная часть молдавской публики, разочаровавшейся в Воронине, должна увидеть в московской встрече свои символы и опять проголосовать за «партию надежды». Воронин всегда использовал приднестровскую тематику и вытекающие из нее внешнеполитические проблемы лишь в качестве механизма удержания власти. Медведев и Смирнов шестым пунктом Совместного заявления об условиях трансформации миротворческой операции показали дружный интерес к ведущей роли России в урегулировании, а за ним и все остальное из идеологического российско-приднестровского репертуара: диалог на равных и с учетом политических реалий на левом берегу. Отсутствие ответа об истинной цели встречи «приднестровской тройки» лишний раз нас возвращает к простой истине: пока не будет ответа на вопрос, для выполнения какой такой великой задачи необходимо объединить два берега, все остальное лишено смысла. Двадцать лет мы бьемся в поисках лишь промежуточных решений, реализуем мелкие сиюминутные планы, героически гасим нами же придуманные локальные конфликтики в Зоне безопасности… и умело уходим от давно созревших выводов о том, что все давно уже лишено смысла. Есть только смутное ощущение опасности оттого, что будет происходить на территории, где начнут совместную жизнь два былых государственных образования РМ и ПМР.
С некоторых пор (а мы и не заметили с каких) два берега не просто чужие друг другу. Они разные. Очень не хочется говорить, что они и враждебны. Однако и это так. Смирнов на встрече с Медведевым сравнил политику Молдовы с политикой Грузии. Понятно о чем он сказал. Смирнов, обычно сдерживая свои настроения, на этот раз будто бы отомстил Воронину за все его эпитеты в адрес Приднестровья - и «черная дыра», и «смирновская банда», и «мафиозный анклав». Воронин с помощью западных специалистов искал в Приднестровье контрабандистов и наркоторговце и не нашел. А Смирнов в Москве без особого труда доказал, что Молдова, как и Грузия накануне пятидневной войны в августе 2008 года, проводит в отношении неподконтрольной территории спланированные акции экономического, информационного и дипломатического давления, за которыми последует что…? И что толку винить обоих, так сказать, во взаимном нагнетании тревоги и неприязни. Упорное и долгое нежелание объясниться на тему, зачем объединять берега, привело и к упущенным возможностям. У сторон был шанс признать бойню на Днестре 1992 года гражданской войной, в которой не может быть победителей и героев, затем свалить все боевые награды в кучу и сделать ее фундаментом будущего объединения. Не получилось. Судьба потом распорядилась так, что с каждым годом сторонам герои были все нужнее и нужнее. В Приднестровье, указывая на правобережные события, говорили: воевали мы не зря, и только наша государственность даст нам гарантии безопасности. В Молдове искали новые способы привлечения к себе внешних интересов, чтобы в ходе переговоров, получив дополнительные силы, не договориться с Приднестровьем, а победить его, т.е. посчитаться за военные неуспехи в 1990-1992 годах.
Почему так случилось, сейчас становится понятным. Существенная, а то и основная часть «приднестровской идеи» - это победа в войне за собственную независимость. Молдавская национальная идея, хоть и не сформулированная официально, видна из целей, которые ставит перед обществом официальный Кишинев. Урегулирование на Днестре исключительно по молдавским планам, даст некогда разрозненной стране все: от желанных зарубежных инвестиций – до необходимого в любом государственном строительстве национального достоинства и покоя. И выходит, что стороны, участвуя в различных переговорных комбинациях и форматах, не утратили энергетики решить свои главные вопросы за счет друг друга. Объединять их на любых условиях сегодня – пустое, да и опасное занятие. Предложения даже самых деликатных способов начать новый этап отношений между Кишиневом и Тирасполем с последующим их осознанным объединением при ближайшем рассмотрении имеют неизменную агрессивную основу. Что за прелесть, с виду, мысль сделать Молдову, борющуюся на свою территориальную целостность, привлекательным, и в первую очередь для Приднестровья, государством. А дальше-то что? А вот что: и как увидят из Приднестровья счастливо и привлекательно живущих на правом берегу людей, так тут же захотят и для себя такой же доли. И побросают они свои жалкие пожитки, кинутся в холодные воды Днестра и поплывут, помогая друг другу, и выйдут на приветливые берега, виновато оглядывая окрест, и вот оно – новое настоящее, и удивятся, что так поздно прозрели, и ни на минуту не пожалеют о своем левобережном и диком запустелом крае, где они потратили лучшие годы. Или другой вариант – начало то же; но потом попросят они, обсохшие и насытившиеся, позволения сделать на левом берегу такое же счастье, а также и разрешения свернуть шеи всем, кто будут противиться новой жизни. То есть, как ни крути, а желание «победить сепаратистов» неистребимо.
… Однажды известный политический молдавский деятель Оазу Нантой выступал на конференции в Тирасполе. Сказал он, что приднестровцам, прежде чем начать всерьез думать об урегулировании, следует понимать интересы Молдовы, а значит, следует, либо согласиться с Конституцией РМ, либо с ее Уголовным кодексом. На него в ответ стали показывать пальцами – вот что нас ждет в объединенной стране, вот куда нас ведет этот пресловутый переговорный процесс со всеми его форматами большими и малыми, со всей его словесной шелухой, документами, проектами документов и проектами проектов… Но и он же, Нантой, сказал, что у Молдовы есть только три условия урегулировать свои территориальные проблемы по своему сценарию – когда ее будут либо бояться, либо уважать, либо ей завидовать. Всем было понятно: Молдове еще жить и жить до заветных времен. Потом кишиневские и тираспольские участники конференции мирно катались по Днестру на катере, хлебали уху, с интересом смотрели друг на друга, понимая неизбежность перемен, диктуемых жизнь. Лишь воды вечной реки остаются такими, какими были когда-то давно.
Владимир Цеслюк,
политический обозреватель агентства НИКА-пресс
Приднестровскому конфликту скоро двадцать лет. Приходит время философствовать. Кто сегодня точно определит, чего человечество сделало больше – разрушило или создало? Или кто сегодня осмелится назвать самую забытую и затерянную в веках жертву напрасной, даже если она была принесена для спасения одной лишь жизни, одной идеи… Чем больше нам веков, тем больше страха в душах. Странно, однако – никто не помнит о муках семидесятилетнего еретика, уставшего спорить с мрачными садистами, но зато с какой-то затаенной гордостью произносит пришедшее из средних веков отчаянно-счастливое «и все-таки она вертится». Выходит, заложенная природой жертвенность куда сильнее всей настоящей и будущей жути, диктата обстоятельств и жадности, если даже самая грубая практика ни разу не опровергла ее правоту. Уж на что примитивны (как нам кажется) рыбы, и то еще ни одна, желая спастись, не отказалась от дороги против течения, туда, где обязательно и только после ее смерти родится новая жизнь.
Приднестровскому конфликту почти двадцать лет. Непростительно огромный срок дает право философствовать. Такой же огромный набор бесполезных действий, предназначенных будто бы для налаживания более или менее сносной жизни на обоих берегах Днестра, дает право задаться простыми вопросами: а то ли мы все делаем, раз тупо из года в год повторяем одни и те же никчемные шаги и глупости , туда ли идем, и не лучше ли хоть сегодня, спустя столько лет, признать несовершенство всей затеи объединить стороны конфликта, не полезнее и не естественнее ли окончательно разрушить одно и создать два, чуть погоревав о былом, не пора ли прекратить мучить себя и других непосильными задачами..? И вообще – неужели же миллиарды рыб ошибаются?
Встретились в Москве Медведев, Воронин и Смирнов. Никто толком не может ответить на простой вопрос – зачем? Нет, ну некоторые вещи понятны. Воронину встреча нужна была, как часть борьбы за продолжение коммунистической власти в Молдове. Результаты ее ПКРМ планирует ощутить после 5 апреля. Заметная часть молдавской публики, разочаровавшейся в Воронине, должна увидеть в московской встрече свои символы и опять проголосовать за «партию надежды». Воронин всегда использовал приднестровскую тематику и вытекающие из нее внешнеполитические проблемы лишь в качестве механизма удержания власти. Медведев и Смирнов шестым пунктом Совместного заявления об условиях трансформации миротворческой операции показали дружный интерес к ведущей роли России в урегулировании, а за ним и все остальное из идеологического российско-приднестровского репертуара: диалог на равных и с учетом политических реалий на левом берегу. Отсутствие ответа об истинной цели встречи «приднестровской тройки» лишний раз нас возвращает к простой истине: пока не будет ответа на вопрос, для выполнения какой такой великой задачи необходимо объединить два берега, все остальное лишено смысла. Двадцать лет мы бьемся в поисках лишь промежуточных решений, реализуем мелкие сиюминутные планы, героически гасим нами же придуманные локальные конфликтики в Зоне безопасности… и умело уходим от давно созревших выводов о том, что все давно уже лишено смысла. Есть только смутное ощущение опасности оттого, что будет происходить на территории, где начнут совместную жизнь два былых государственных образования РМ и ПМР.
С некоторых пор (а мы и не заметили с каких) два берега не просто чужие друг другу. Они разные. Очень не хочется говорить, что они и враждебны. Однако и это так. Смирнов на встрече с Медведевым сравнил политику Молдовы с политикой Грузии. Понятно о чем он сказал. Смирнов, обычно сдерживая свои настроения, на этот раз будто бы отомстил Воронину за все его эпитеты в адрес Приднестровья - и «черная дыра», и «смирновская банда», и «мафиозный анклав». Воронин с помощью западных специалистов искал в Приднестровье контрабандистов и наркоторговце и не нашел. А Смирнов в Москве без особого труда доказал, что Молдова, как и Грузия накануне пятидневной войны в августе 2008 года, проводит в отношении неподконтрольной территории спланированные акции экономического, информационного и дипломатического давления, за которыми последует что…? И что толку винить обоих, так сказать, во взаимном нагнетании тревоги и неприязни. Упорное и долгое нежелание объясниться на тему, зачем объединять берега, привело и к упущенным возможностям. У сторон был шанс признать бойню на Днестре 1992 года гражданской войной, в которой не может быть победителей и героев, затем свалить все боевые награды в кучу и сделать ее фундаментом будущего объединения. Не получилось. Судьба потом распорядилась так, что с каждым годом сторонам герои были все нужнее и нужнее. В Приднестровье, указывая на правобережные события, говорили: воевали мы не зря, и только наша государственность даст нам гарантии безопасности. В Молдове искали новые способы привлечения к себе внешних интересов, чтобы в ходе переговоров, получив дополнительные силы, не договориться с Приднестровьем, а победить его, т.е. посчитаться за военные неуспехи в 1990-1992 годах.
Почему так случилось, сейчас становится понятным. Существенная, а то и основная часть «приднестровской идеи» - это победа в войне за собственную независимость. Молдавская национальная идея, хоть и не сформулированная официально, видна из целей, которые ставит перед обществом официальный Кишинев. Урегулирование на Днестре исключительно по молдавским планам, даст некогда разрозненной стране все: от желанных зарубежных инвестиций – до необходимого в любом государственном строительстве национального достоинства и покоя. И выходит, что стороны, участвуя в различных переговорных комбинациях и форматах, не утратили энергетики решить свои главные вопросы за счет друг друга. Объединять их на любых условиях сегодня – пустое, да и опасное занятие. Предложения даже самых деликатных способов начать новый этап отношений между Кишиневом и Тирасполем с последующим их осознанным объединением при ближайшем рассмотрении имеют неизменную агрессивную основу. Что за прелесть, с виду, мысль сделать Молдову, борющуюся на свою территориальную целостность, привлекательным, и в первую очередь для Приднестровья, государством. А дальше-то что? А вот что: и как увидят из Приднестровья счастливо и привлекательно живущих на правом берегу людей, так тут же захотят и для себя такой же доли. И побросают они свои жалкие пожитки, кинутся в холодные воды Днестра и поплывут, помогая друг другу, и выйдут на приветливые берега, виновато оглядывая окрест, и вот оно – новое настоящее, и удивятся, что так поздно прозрели, и ни на минуту не пожалеют о своем левобережном и диком запустелом крае, где они потратили лучшие годы. Или другой вариант – начало то же; но потом попросят они, обсохшие и насытившиеся, позволения сделать на левом берегу такое же счастье, а также и разрешения свернуть шеи всем, кто будут противиться новой жизни. То есть, как ни крути, а желание «победить сепаратистов» неистребимо.
… Однажды известный политический молдавский деятель Оазу Нантой выступал на конференции в Тирасполе. Сказал он, что приднестровцам, прежде чем начать всерьез думать об урегулировании, следует понимать интересы Молдовы, а значит, следует, либо согласиться с Конституцией РМ, либо с ее Уголовным кодексом. На него в ответ стали показывать пальцами – вот что нас ждет в объединенной стране, вот куда нас ведет этот пресловутый переговорный процесс со всеми его форматами большими и малыми, со всей его словесной шелухой, документами, проектами документов и проектами проектов… Но и он же, Нантой, сказал, что у Молдовы есть только три условия урегулировать свои территориальные проблемы по своему сценарию – когда ее будут либо бояться, либо уважать, либо ей завидовать. Всем было понятно: Молдове еще жить и жить до заветных времен. Потом кишиневские и тираспольские участники конференции мирно катались по Днестру на катере, хлебали уху, с интересом смотрели друг на друга, понимая неизбежность перемен, диктуемых жизнь. Лишь воды вечной реки остаются такими, какими были когда-то давно.
Владимир Цеслюк,
политический обозреватель агентства НИКА-пресс