Конституционная реформа в ПМР: быть или не быть переменам?

Д. Соин: Добрый день. С вами снова "Разговор начистоту. Без цензуры". У нас в гостях аналитик, директор Информационного агентства  "РИА-Днестр" Роман Коноплев. Говорить мы будем о вопросах модернизации Приднестровья,  конституционной реформе.
Роман, приветствую тебя. Как сказал один классик, "поезд тронулся, господа присяжные". Дискуссии вокруг нового проекта приднестровской Конституции охватывают широкие слои населения в Приднестровье. На твой взгляд, насколько целесообразен этот проект, нужны ли изменения в Конституцию,  или правильной является позиция: не надо ничего трогать, потому что  перемены могут пойти во вред. Что можно по этому поводу сказать?

Р. Коноплев: Я внимательно наблюдаю за процессом, который происходит в Приднестровье. Здесь есть две разновекторные идеи: одна из них ассоциируется в обществе с турами, которые проводит министр юстиции Степанов, из уст которого звучат в отношении президента такие фразы, как "британская королева". С другой стороны, свою концепцию отстаивают депутаты. Этот подход заключается в смене формата назначения глав муниципальных администраций и ряде других, не менее важных, концептуальных изменений, возможных в будущем, например, касающихся  партийной системы выборов.

С моей точки зрения, предпочтительнее является любой путь, который ведет к переменам. Я заранее хочу оговориться, что в данной полемике не нахожусь твердо на стороне каких-то физических лиц,  будь то депутаты или работники исполнительной власти. Я стараюсь представить себе, что будет потом. На мой взгляд, каждый человек, когда взвешивает ту или иную ситуацию, идею, звучащую из уст чиновника и депутата, должен представлять, «что будет завтра лично для меня», «что изменится в моей жизни». Когда происходили какие-то перемены в России: если вспомнить события в Брянской области, других  регионах, любая перемена там имела смысл. Допустим, когда Путин был идеологом перехода на партийную систему, причины данной реформы  объяснялись следующим образом: чтобы  криминалитет не мог проходить во власть, раздавая бонусы и т.д.

То есть здесь мы должны четко понимать задачу: чего мы хотим. Любой приднестровец, наверное, скажет, что для него важно видеть исполнительную власть мобильной, компактной, которая может квалифицированно обслуживать его интересы на уровне администрации, с которой он сталкивается каждый день – села, города и работников различных министерств и ведомств.

Для того чтобы эти процессы принесли позитив, как минимум, должна измениться нынешняя схема: другого варианта нет. Потому что если в результате принятия тех или иных нормативных актов у нас система будет той же самой, останутся при должностях те же люди. И мы будем на них так же вопросительно смотреть, а они нам улыбаться и говорить: "Мы живем в самую замечательную эпоху, у нас самые лучшие законы, а экономика у нас  просто отличная!". Только не понятно, куда люди делись: 750 тысяч человек тогда, и «де-факто» 300 тысяч  сейчас. Куда исчезли 450 тысяч человек?

Для того чтобы хоть как-то разрешалась ситуация с модернизацией государственного менеджмента, всего аппарата управленцев - от самого маленького клерка до руководителей крупных организаций, необходимо изменить эту систему. Как? Это уже детали. Каждый житель нашей республики хочет смены системы, чтобы по-другому происходили назначения. Мы уже почти привыкли, что перед нами не чиновники, а какие-то боги, небожители…

Мне интересна твоя позиция как представителя одной из партий республики, как депутата. Что ты по этому поводу думаешь?

Д. Соин: Я в первую очередь обозначаю эту конституционную реформу как движущий механизм модернизации Приднестровья в целом, потому что без модернизации у республики просто нет будущего. На сегодняшний день мы имеем более 60 процентов дефицита годового бюджета. Это на самом деле очень страшная цифра. Она говорит о том, что, по большому счету, мы на две трети государство-банкрот. Каким образом мы это все компенсируем, это уже другая тема, но вдруг через какое-то время исчезнут источники этой компенсации? Что тогда будет делать Приднестровье? Объявим банкротство? У нас есть большие сложности с управлением экономическими процессами. На мой взгляд, причина этого коренится в том, что у нас нет правительства как органа исполнительной власти, способного оперативно под единоначалием премьер-министра управлять исполнительной вертикалью и экономикой. У нас есть кабинет министров, где каждый принадлежит сам себе. Собственно говоря, все замыкается на президенте, у которого и без управления кабинетом министров есть масса своих обязанностей и дел: он и гарант конституции, и обеспечивает внешнюю, внутреннюю политику, и занят оборонной доктриной. Мы говорим о политической реформе. 

Мне очень понравилась высказанная тобой мысль, что в России были вынуждены отказаться от мажоритарной системы выборов и даже от смешанной по одной простой причине, так как нет гарантий, что на одном округе не пройдет человек, который просто оплатит свои выборы, и при этом он не окажется выходцем из криминала или еще откуда-то. Партии, когда составляют списки, заботятся о своей репутации. Это особенно важно, если мы  хотим, чтобы парламент у нас был на постоянной основе. Поэтому, я считаю, что в совокупности конституционная реформа при всех имеющихся шероховатостях, дискуссионных моментах - это важный шаг в государственном строительстве, идущий  под эгидой Верховного Совета.  К сожалению, он вызывает все более нарастающее сопротивление тех сил, которые бы не хотели изменений, которым и так хорошо в этих условиях. Но на сегодняшний день очень хорошо в этой республике крайне узкому кругу людей - остальное население нуждается в переменах. Вот моя позиция по реформе.

Можно спорить по главам, назначению судей, еще по каким-то моментам, но нельзя переводить всю дискуссию в плоскость: «сколько полномочий мы дадим и сколько отнимем не у президента, а у конкретного лица». Мне кажется, что это не государственный подход, потому что, беспредельно, беспрецедентно наращивая полномочия должностного лица - президента, мы не знаем, кто им станет на следующих выборах. Если этот человек не будет ничем ограничен, то он может сделать такие вещи, которые приведут к катастрофе Приднестровья. У тебя, Рома, есть определенный опыт европейских поездок и вообще более широкий взгляд на то, как это сделано в тех странах, которые мы можем назвать процветающими в Европе. Насколько это применимо к нам?

Р. Коноплев: Здесь интересно обратить внимание на российскую практику: в некотором роде она отражается на происходящем здесь, хотя бы через идею написания стратегии модернизации, которой, возможно, будет заниматься фонд Германа Грефа или его субподрядчики. Несмотря на то, что в свое время эта организация  более активно действовала - сейчас немного в тени на фоне таких структур, как ИНСОР, - это замечательно, что кто-то будет давать рекомендации, появится новый взгляд на ситуацию. Если, допустим, в России правительство использовало наработки фонда Грефа на уровне 40 процентов, быть может, для  Приднестровья они сделают что-нибудь более обширное с учетом местных особенностей.

Я думаю, российские эксперты со мной наверняка согласятся, что ПМР следует учитывать свои реалии: маленький регион, не газово-нефтяная империя, у нас нет каких-то масштабных геологических раскопок. Поэтому придется привыкать к мысли, что необходимо строить компактное государство, сопоставимое с маленькими регионами Евросоюза. Там, где тоже нет ничего из полезных ископаемых, возможности содержать огромный бюрократический аппарат, где существуют отлаженные механизмы смены чиновников в структурах исполнительной власти, чтобы эти люди приходили один следом за другим, и снижалась коррумпированность государственной системы. Этот европейский опыт в совокупности со знаниями из всевозможных учебников, измышлениями российских экономистов научит нашу республику хотя бы со временем содержать себя самостоятельно. Это одна из главных целей, которую провозглашают те люди, которые говорят о модернизации.

Д. Соин: Знаешь, Рома, в советские времена часто показывали те или иные европейские страны и говорили о том, что в Италии за год сменилось несколько правительств, или итальянский парламент отправил кого-то в отставку, или, допустим, в Германии очередной кризис связан с чьей-либо отставкой, или сменились правящие партии. Нам это все подавалось с позиции: «Смотрите, как загнивает Запад. У нас все стабильно, хорошо,  есть Леонид Ильич Брежнев, мы двигаемся семимильными шагами в коммунизм». И люди верили и думали, что на самом деле это правильно, нет потрясений. Но если взглянуть глубже на проблему, то увидим следующее: Советского Союза нет более 20 лет, а Запад и дальше  «загнивает» в условиях Евросоюза. То есть это развитые экономики, демократии с очень мощным социальным пакетом, высокими заработными платами. Я для себя эту мысль сформулировал четко еще давно, что именно в сменяемости власти, в том, что любой чиновник должен быть доступен для независимых  масс-медиа, его жизнь, приобретения, богатство, дела… заключается устойчивость и благосостояние государства.

Во всём этом и коренится успех того мира, который мы называем «развитым», и неуспех того мира, который называется «развивающимся». Потому что у всех одна и та же тема, и в Пакистане, и в Египте, и в Ливии, что ни в коем случае мы не должны менять власть, так как это приведет к  «нестабильности». Но посмотрите итог этого в арабском мире и Северной Африке…

Р. Коноплев: Хотим мы осознавать это или нет, но  в современном мире на таком понятии, как сменяемость-несменяемость власти, выстраивается такое понятие, как легитимность. Это реалии 21 века, и никуда от этого не деться. Так сейчас практически везде: мы наблюдаем это на Ближнем Востоке, в странах с переходной политической системой. Мы видим, что устанавливается это уже в качестве хорошего тона, стандарта цивилизованного современного государства. Это сейчас преподносится через  подавляющее большинство масс-медиа, Голливуд с его возможностями.

То есть мы не можем существовать в замкнутом пространстве: для этого нам надо отрезать Интернет, выключить 200 каналов телевидения, которые любой житель Приднестровья имеет возможность смотреть за достаточно скромные деньги. Нам тогда нужно полностью обрубить все внешние контакты и попытаться создавать что-то уникальное: наращивать какой-то опыт замкнутого общения, мега-секты, как существующие в лесах США движения, которые отказываются от денег, удовольствий…

Но поскольку наша молодежь смотрит телевидение, она просто бежит  из Приднестровья. Бежит «туда», несмотря на то, что картинка далеко не всегда соответствует идеалу. Молодые люди тянутся к тому, что видят в телевизоре: что должны меняться чиновники, вестись борьба с коррупцией. Ими движет тяга к справедливому обществу, где есть честные полицейские, отзывчивые и внимательные врачи... То есть человек стремится к прекрасному.

Д. Соин: Такие элементы, как свободное общество, масс-медиа, демократические институты, тонко преподносятся практически во всех телепрограммах, Интернете. И всегда отрицательный герой - тот, кто борется с этим, и положительный - тот, кто отстаивает эти принципы.
Я считаю, что у Приднестровья, нашей элиты, включая первых лиц государства, сейчас появился шанс успеть впрыгнуть в поезд модернизации, возглавить ее, потому что альтернатива этому всему будет только одна - история на стыке Туниса и Ливии. Другого пути просто нет.

Если элиты этого не понимают, запускают в качестве торпед, направленных в корпус корабля под названием «Модернизация Приднестровья» различных маргинальных субъектов, деятелей, которые искренне, возможно,  верят в то, что говорят, то они обеспечивают себе политическую смерть.

Р. Коноплев: Буквально вчера Дмитрий Медведев выступил по поводу Голливуда, погрузился в тему кинематографа и поставил российским производителям в качестве примера американцев. Он прямо сказал:  «Учитесь у них». Любой приднестровец, в частности молодой человек, когда смотрит кино, думает, как ему дальше жить, к чему стремиться…

Надо смотреть фильмы, чужую практику, не считать себя идеальным, нужно быть к себе более самокритичными, взвешенными, учиться у россиян самокритичности: они всегда в поиске, осознают, что на пути перемен то, что Россия имеет сегодня - это не последняя точка. Они будут дальше апробировать изменения и не раз, и не два. Точно так же, как проходят реформы в других странах: во Франции в течение ХХ века было 4 или 5 республик. А ведь каждый раз менялся фактически государственный строй.

Сейчас, глядя на современную Францию, ничего плохого сказать нельзя: это замечательная страна, там живут толерантные люди. Франция и Приднестровье чем-то похожи: там пытаются строить общество, где нет национализма, несмотря на все казусы политической системы. У нас тоже подобная история: мы стремимся строить государство, где люди не акцентируют внимание на чужой национальности - это один из наиболее положительных моментов, который есть в Приднестровье, мало где на постсоветском пространстве это произошло. Так что, может быть, мы начнем смотреть, наконец, как работает экономика в других маленьких странах, где нет полезных ископаемых?

Проблемы Приднестровья - это трудности всей Восточной Европы. Взять, например, Литву, Латвию: оттуда тоже бежит молодежь в Ирландию. У нас молодые люди уезжают в Россию. Надо делать такую экономику, чтобы привлекать внешние инвестиции, деятельных предпринимателей, которые бы стремились здесь что-то создавать. Мы должны выстроить такую инфраструктуру на уровне наших городов, чтобы  людям приятно было ходить по улицам, чтоб не вызывала отторжение картинка. Например,  в Днестровске очень красиво.

Д. Соин: Днестровск - это практически идеальная модель маленького европейского города.

Р. Коноплев: Молдавская ГРЭС благоустроила место рядом с Лиманом. Там просто сказка, как в маленьких городках Швеции. Если так будет в Тирасполе,  это будет здорово.

Д. Соин: А если так будет еще и в Григориополе, Дубоссарах, Каменке и вообще по всему Приднестровью...

Итак, я подведу черту: сегодня мы в программе не можем обсудить всех аспектов, мотивов, которые ведут нас по пути модернизации Приднестровья. Но уже притом беглом анализе, который мы провели, становится ясным, что альтернативы этому нет. Те люди, которые или заблуждаясь, или целенаправленно призывают нас заморозиться в прошлом, говорят, что перемены нам не нужны, считают, что модернизация пойдет во вред, не понимают самого главного: не будет республики, если мы провалим модернизацию, затормозим движение вперед, если мы не изменим хотя бы немного политическую систему.  Мы можем превратиться в страну-изгоя, которая рано или поздно, а скорее всего рано, учитывая новейшие условия, погибнет.

Поэтому прежде, чем, исходя из каких-то корыстных, политических или иных субъективных причин, пытаться торпедировать дело модернизации, надо подумать обо всех озвученных нами в программе моментах. От этого зависит наше будущее.
Спасибо. С вами был "Разговор начистоту. Без цензуры". До новых встреч.

Р. Коноплев: Всего доброго.