В связи с повышенной истерией в СМИ вокруг новой эпидемии смертельного вируса, активно распространяющегося по Европе, ИА “ТИРАС” публикует экспертное мнение российского профессора НИИ вирусологии им.Ивановского Михаилом Щелкановым. Что такое лихорадка Эбола, чем она опасна и как от неё можно защититься?
“В том, что касается Эболы как пандемии, сейчас, как я понимаю, говорить об этом преждевременно. Но очевидно, что то, во что еще месяц назад никто особенно всерьез не верил (поскольку Эбола считается болезнью, провоцируемой антисанитарией), или, по крайней мере, вслух об этом не говорили – что Эболу занесут в европейские страны, и оттуда она начнет победное шествие по миру, – сейчас выглядит вполне вероятным.
Во-первых, все всегда об этом говорили, потому что проблема завозных вирусных инфекций, экзотических для развитых стран, существовала всегда, во всяком случае, начиная со второй половины XX века. Когда пассажиро-транспортные потоки существенно интенсифицировались, эта проблема стала актуальной. Ну, например, в Российской Федерации ежегодно бывает 100-200 случаев экзотических для России вирусных инфекций, таких, как Денге разных видов, Чухунгуни, Ванге, африканской москитной лихорадки и других.
Поэтому естественно, что все специалисты, как только эпидемия в Западной Африке, связанная с Эбола-вирусом Заир, приобрела региональный характер, в один голос утверждали, что существует отличная от нуля (я сейчас не готов сказать, какова эта вероятность точно, это невозможно) вероятность заноса вируса на территорию развитых стран Европы, в том числе Российской Федерации.
В развитых странах, и в Российской Федерации в том числе, существует, в отличие от Западной Африки, развитая система здравоохранения, санитарно-эпидемического надзора и еще ряд служб, обеспечивающих биологическую безопасность государства. И, что касается возникновения завозных случаев инфекции, у нас будут отдельные спорадические случаи, эпидемический процесс будет задавлен в зародыше. Что, кстати, и происходит с теми двумястами случаев завозных инфекций, о которых я говорил в начале.
Ведь удается очень быстро выявить, идентифицировать и прервать эпидемическую цепочку. И здесь будет то же самое.
В принципе есть разные способы передачи вирусов. Когда мы говорим про грипп, причем не про птичий, а про пандемический, эпидемический грипп 2009 года, там имеет место капельно-воздушный путь передачи вируса. Он поражает респираторный тракт. В случае с филовирусной инфекции, вирусами типа Эбола мы не имеем дело с капельно-воздушным путем передачи. В случае вируса Эбола-вирусом Заир, как и с другими филовирусами, которые являются этиологическими агентами опасных гемаррагических лихорадок, мы имеем дело с контактным путем передачи. Ничего общего с тем, что мы имеем при распространении респираторных вирусных инфекций, здесь не будет. Это очень важно, принципиально важно.
Летальность данного вируса – от нуля до 90%. Если мы говорим об эпидемических вспышках лесного типа, когда охотники затаскивали этот вирус в лесные деревни, в отсутствие какого бы то ни было лечения, это приближается к 90%. Основная статистика до 2014 года была собрана по Центральной Африке.
Если брать Западную Африку, уже текущую ситуацию, то сначала летальность была порядка 80%. Но после того, как там развернули достаточно надежную лабораторную диагностику, и в поле зрения медиков стали попадать и более легкие случаи, летальность начала снижаться, и теперь она на уровне 47%. Но надо иметь в виду, что это все-таки госпитальная летальность. И в случае, если там была бы хорошо налажена клиническая работа, то эту летальность можно было снизить еще минимум в 2 раза.
Если вы проводите грамотную даже симптоматическую терапию, вы уже процентов 5-10 у смерти отыграете. Если вы добавите грамотную дезинфекционную терапию – еще минус 10%. Если при этом будет правильно проведена дыхательная поддержка, еще процентов 15 можно отыграть у смерти. А если еще на фоне этого примени гемостатическую терапию, использовать антисыворотки, грамотный вирусологический мониторинг обеспечить, то снизить госпитальную летальность до 10% большого труда не представляет. Понятно, что за всем этим будет стоять огромных труд клиницистов, врачей и вирусологов, тем не менее, это возможно.
Еще в 1976 году, когда только этот вирус открыли, стало понятно, что вирус, изолированный на территории Заира и Судана вирологически отличаются. Впоследствии выяснилось, что это совершенно разные вирусы – Эбола-вирус Заир и Эбола-вирус Судан. А в настоящее время эти вирусы объединяют в род Эбола-вайрус, и там выделяют 5 вирусов. Это уже названный мной Эбола Заир, этиологический агент эпидемии Западной Африки, Эбола-вирус Судан, вирус Бунди бугио, вирус леса Тай и вирус Рестон.
Правда, вирус Рестон не вызывает заболеваний у человека, распростарнен в Юго-восточной Азии. Но тем не менее, четыре из перечисленных вызывают летальные гемаррагические лихорадки. И после того, как стало понятно, что это отдельные вирусы, ситуация у фармакологических компаний еще больше усложнилась. Нужно было готовить вакцины против четырех вирусов, а не против одного, как раньше считалось. Соответственно, антисыворотки, которые нужны против четырех вирусов. И вот такое усложнение таксономического статуса этиологческого агента единой нозологии, которая называется лихорадкой Эбола, существенно усложнило научных компонент задачи, а он тоже очень дорогостоящий.
Прежде, чем разрабатывать вакцину, нужно получить, и это золотое правило эпидемиологии, актуальный штамм. Получение актуальных штаммов – тоже очень дорогое удовольствие. И все это многократно увеличивает стоимость разрабатываемой вакцины. А в отсутствие рынков сбыта задача становится вообще нерешаемой.
Конечно можно предположить, что еще несколько летальных случаев в западном мире, и рынок сбыта внезапно материализуется.
Но что такое единичные случаи? Даже если общественность западных стран выйдет на демонстрации с требованием разработать такую вакцину, как это было в середине XX века, когда японские матери вышли на демонстрацию с требованием закупить вакцину против полиомиелита в СССР, это подвигнет, конечно, к громким заявлениям, что, да, мы разрабатываем, но…
Остается только надеяться, что, во-первых, это не потребуется, а, во-вторых, что общественное мнение окажется сильнее”.