Маневры в верхах
Ну вот, все и пришло к очередному витку развития, вполне логичному. Премьер-министр Юлия Тимошенко заявила, что находится в оппозиции к президенту Виктору Ющенко. Ничего неожиданного – ранее президент Виктор Ющенко обвинял ее в государственной измене, а Юлия Владимировна не из тех, кто забывает вернуть такие долги. Удар был нанесен по самому больному месту – по газовой схеме, по главе Нацбанка Михаилу Стельмаху. Попутно президента изобличили в продаже оружия Грузии – но по сравнению с ударом по Стельмаху это уже мелочь.
По словам Юлии Тимошенко, фракция БЮТ будет настаивать на увольнении Владимира Стельмаха с должности главы Национального банка решением Рады, даже без соответствующего представления президента Виктора Ющенко. Об этом Тимошенко заявила в субботу на брифинге в Кабинете министров.
«Я уверена в том, что Ющенко соучастников всей этой операции (спекулятивной девальвации гривны) так просто не сдаст, потому они являются его командой для таких чрезвычайных вопросов в Украине как уничтожение финансовой стабильности, экономической стабильности и, по сути, политической стабильности, – заявила она.
В Раде создана Временная следственная комиссия по проверке деятельности Нацбанка. За это решение проголосовало 412 депутатов. Нацбанк обвинен в «допущении» масштабных валютных спекуляций на рынке» и нецелевом использовании 40 миллиардов гривен. Главным реципиентом спекуляций Нацбанка, по утверждению Леди Ю стал приобретенный украинским олигархом Дмитрием Фирташем банк «Надра», который получил 7 миллиардов этих средств. Суть операции была проста: деньги выводились за рубеж по курсу 5 гривен за доллар, затем курс упал до 7,5 гривен за доллар и деньги вернули обратно, заработав треть суммы рефинансирования за счет вкладчиков, чьи депозиты были заморожены и обесценились.
Понятно, что Стельмаха Ющенко не сдаст, а, учитывая многочисленные противоречия и нестыковки в украинском законодательстве, плюс лоскутность Рады, плюс определенную, ну, скажем так, специфику, украинского судопроизводства, снять его через голову президента тоже не получится. Максимум, что еще возможно – это размен, как в шахматах, но равноценной мены пока не видно. Иными словами, вероятнее всего, что все останется, как есть. Президент и премьер останутся на своих местах, и будут обмениваться PR-ударами. Ющенко уже парировал обвинение в сговоре со Стельмахом, обвинив Тимошенко в сговоре с Соросом – с той же целью: заработать на обвале гривны. Третья сила – Партия Регионов – будет наблюдать, как премьер с президентом топят друг друга, не особо вмешиваясь в схватку, и лишь немного помогая слабейшей в данный момент стороне. Партия Регионов совсем не заинтересована, чтобы в этом поединке кто-то взял верх, ей это барахтанье выгодно до самых выборов, потому что президент и премьер вполне успешно снижают друг другу рейтинги. И если у Ющенко рейтинг уже никакой, то Тимошенко пока остается на приличной позиции, а значит, регионалы должны начать подыгрывать президенту. И точно, уже подыгрывают:
Лидер Партии регионов Виктор Янукович считает, что вопрос об увольнении главы Нацбанка Владимира Стельмаха и импичменте президенту Виктору Ющенко можно ставить лишь после отставки действующего правительства Юлии Тимошенко. Об этом он заявил в интервью корреспондентам телеканалов “Интер”, “5 канал”, ТРК “Украина” и ICTV. «Надо принимать кардинальное решение. Ничего не даст увольнение Стельмаха. Увольнение Стельмаха – это политика Тимошенко, которая хочет показать, что кто-то виноват, но не правительство… Поэтому надо начинать с правительства, потом, я согласен, подойти к процедуре рассмотрения вопроса относительно Национального банка, а потом – процедуры начала импичмента президента», – сказал Янукович.
Одним словом, идет позиционная война трех основных политических сил, битва за рейтинги и подготовка к выборам – к выборам президента и к выборам в Раду. Отношения между Радой и президентом непростые, но мало-мальски устойчивой антипрезидентской коалиции в Раде нет, и никогда не будет. Стоит президенту получить серьезный удар, как регионалы спешат восстановить равновесие. Кроме того, один из ключевых спонсоров Партии Регионов сегодня – это уже упомянутый Дмитрий Фирташ, а Фирташ «сидит на трубе», Фирташ – это РосУкрЭнерго, и его самый большой страх – это Юлия Тимошенко, которая придет к власти и уберет газовую схему. Поэтому Фирташем перед регионалами жестко поставлена задача: или не допустить Тимошенко к власти, или, по меньшей мере, получить от нее твердые гарантии сохранения нынешней газовой схемы. Фирташ не обладает никакой политической составляющей. Он просто бизнесмен.
Это означает, что вопреки отдельным прогнозам, взрыв по образцу российского 1993 года Украине не грозит. Никто не станет всерьез готовить импичмент президента, и никто не станет расстреливать из танков здание Рады. Однако цифра 93 нам еще встретится…
Недовольство в низах
Пока политики выясняют отношения и совершают сложные маневры, обычные граждане живут своей жизнью. Жизнь эта далеко не проста, она никогда не была простой, но стабильный курс гривны и более или менее работающая промышленность приглушали недовольство. К тому же, для украинского общества характерны относительно низкие ожидания по отношению к государству. Украинцы в массе своей психологически более независимы от власти, чем, к примеру, россияне, они живут более обособленной от государства жизнью. И потому, хотя игры политиков всем надоели, общество до поры до времени относилось к ним довольно терпимо. Общество даже соглашалось участвовать в этих играх. Правда, отношение к политике со времен стояния на Майдане претерпело большие изменения. Все меньшее число граждан связывало с политикой серьезные ожидания, все большее – рассматривало эти игры как занятный спектакль, слабо связанный с их повседневной жизнью. И если доллар можно купить за пять гривен независимо от того, кто победил в очередной депутатской перебранке – то пусть играются, в конце концов, их игры никому не мешают, они даже занятны, они придают будням остроту. Можно было даже поучаствовать в них, можно было поспорить об оценке роли УПА или о вступлении Украины в НАТО, иной раз – горячо и азартно, но при этом в глубине души зная, что за доллар все равно будут давать пять гривен – и сегодня, и завтра, и послезавтра…
Экономический кризис резко изменил ситуацию. Буквально за несколько месяцев латентное недовольство совершило качественных скачок. Общество начало искать виноватых. При этом, недовольным и обманутыми ощутили себя решительно все, отнюдь не только самые бедные. «Манифест среднего класса», и тот отклик, который он получил в украинской Интернете – лучшее тому доказательство.
Призрак бродит по Украине, призрак среднего класса, – пишет автор Манифеста. В холодных квартирах вместе с маленькими детьми, под аккомпанемент информационных помоев, миллионы украинцев с ужасом дожидаются нового курса доллара на межбанке, очередной выплаты кредита за квартиру и машину, а самые несчастные «ждут-не дождутся» в гости коллекторов и оценщиков имущества. Так, в кредитных муках, умирает украинская мечта о том, что каждый, кто умеет и хочет работать, способен достичь достатка и жить по-человечески – в своей квартире, ездить на своей машине, иметь разнообразный и качественный досуг, а отпуск и Новый год проводить в Турции и Карпатах. Миллионы людей поверили, что они могут жить по-человечески полагаясь только на себя, «забив» на государство, которое, в свою очередь, давно «забило» на них.
…
В этом нет ничего удивительного. Государство давно контролируют несколько десятков олигархических семей. В 2004 году они переписали Конституцию Украины под себя. Понарошку они разделились на синих, оранжевых, белых и серо-буро-малиновых. Так проще управлять народом – принцип «разделяй и властвуй» никто не отменял. Поэтому в Украине еще много людей, которые верят, что между Виктором Януковичем и Юлией Тимошенко есть какая-то разница. Тогда как разница такая же, как между Coca-cola и Pepsi-cola, а суть – синтетика. Такое же «поколение pepsi» сейчас у власти в Украине. Такое же напускное, и такое же синтетичное, а сущность его действий одна – грабеж страны и народа.
Патетично, конечно, и даже в чем-то убедительно, но вот практическая часть слабовата. Ну, призвал автор Манифеста в знак протеста в определенный день и час нажать всем разом на клаксоны – ну и что? Что в этом такого страшного для «нескольких десятков олигархических семей»? И не все нажали, и не у всех есть на что нажать, и никаких потрясений такое совместное гудение не вызвало. Разумнее всего для пресловутых семейств было бы сей Манифест просто не заметить. Но даже такой, сравнительно невинный призыв к объединению тут же вызвал панику – и, как следствие, суровые отповеди в печати. Автору Манифеста немедленно напомнили, что он – представитель среднего класса и ему есть что терять (тот же автомобиль, на клаксон которого он нажимает), что не стоит играть с огнем, что чернь, не имеющая автомобилей и не могущая по этой причине разрядить раздражение, терзая клаксон, может прийти и лишить автора статьи его самодвижущейся, а также иной собственности… В общем, напомнили о долге буржуа, хотя бы и очень мелкого.
Что касается управления общественными настроениями, то здесь широко используется мягкий, но эффективный способ канализации недовольства путем забалтывания проблем и увода их в тень существенных деталей, с последующим переводом внимания публики на относительно безобидные темы. Рада начала атаку на президента, президент – на Раду, на свет полезли скандал за скандалом… Ситуация вновь стала приобретать черты политического шоу, с той лишь разницей, что курс гривны по отношению к доллару заскользил вниз, и всем стало не до политических канканов. И тем, кому есть на что нажимать, и тем, кому наживать, увы, не на что…
Очень быстро оказалось (собственно говоря, это и раньше не было секретом, но как-то не затрагивало интересы обычного гражданина, во всяком случае – напрямую), что, в отличие от развитых страны, которые экспортируют наукоемкую продукцию, Украина по большей части экспортирует сырье – металл, химию, зерно. Что именно сырье обеспечивает основной приток финансовых средств в страну. Что схлопывание внешних рынков моментально ставит Украину в ситуацию нехватки финансовых средств, поскольку внутренний рынок проглотить такое количество сырья не в состоянии. И все тут же начинает лететь вниз: предприятия проводят сокращения, ценники в магазинах живут своей, совершенно отдельной от уровня зарплат жизнью, газ грозят отключить за неуплату, причем, всей стране сразу, а коммунальные услуги резко дорожают. И тут уж нажимай на клаксон, не нажимай, а ситуация, прямо скажем, становится скверной.
Самое отвратительное, что никакого выхода из нее не просматривается. Во всяком случае, его не просматривается в рамках существующих правил игры. И украинские олигархи – те, кто поумней – это уже поняли. И опасаются бунта. И правильно делают, кстати, что опасаются.
Взрыв всегда возможен
Вы будете удивлены, но даже в такой, благополучной стране, как США, власти до сих пор всерьез опасается стихийных бунтов. И, надо сказать, для этого у них есть все основания: только за последние полтора десятилетия силу мятежей испытали на себе Лос-Анджелес и Новый Орлеан. И в США существуют специальные подразделения, обученные и оснащенные именно для подавления уличных мятежей. И есть еще Национальная гвардия – на тот случай, если события примут совсем уж масштабный оборот. И в благополучной Европе, куда так стремится Украина, картина, в общем-то, та же. Силу бунта толпы в последние годы испытали на себе и Франция, и Испания, и Греция, и… Словом – было. И есть. И нет никаких оснований полагать, что Украина окажется в этом ряду на особом счету.
Правда, раннее послесоветское время прошло без голодных бунтов большого масштаба, но тут сработало несколько факторов. Во-первых, общество еще было по-советски дисциплинировано. Во-вторых, все ждали обещанного процветания и не сразу поняли, что их грубо надули. В-третьих, оставалось кое-какое свое производство, хотя бы в агропромышленном секторе, и масштаб цен на продовольствие и коммунальные услуги оставался еще во многом советским. То есть на зарплату в 50 долларов можно было худо-бедно прожить, и такие зарплаты худо-бедно платили. В-четвертых, разрыв между богатыми и бедными еще не был столь разителен. Ну, и, наконец, в-пятых, кризис все-таки носил локальный характер. Он не был ни общемировым, ни таких масштабов, как сейчас.
Одним словом, сегодняшняя ситуация намного взрывоопаснее, чем лет 15 назад. Все устали от неурядиц, и оттого что светлое капиталистическое завтра, обещанное взамен советского тоталитаризма, никак не наступит. Все насмотрелись картинок райской жизни – а вместо рая наступает что-то непонятное и очень скверное. Есть от чего озлиться.
Хуже всего то, что ни политики, ни олигархи ничего по-настоящему действенного предложить не в состоянии. Интеллектуальной вершиной украинской олигархической мысли стало высказывание Рината Ахметова о том, что для преодоления экономического кризиса президенту и правительству Украины необходимо пригласить для консультаций лучших мировых экспертов. Так и сказал: «Нужно не стесняться и приглашать лучшие умы мира». Мощно задвинул. Особенно, если вспомнить, что «лучшие умы мира» пока не сказали ничего внятного на тему о том, что же все-таки делать с нынешним кризисом, и лишь спорят, сколько он продлится: пять, десять или все пятнадцать лет?
Политики же обвиняют друг друга и рекламируют себя, любимых. Еще пытаются перевести стрелки, кто на что. Кто на происки Москвы, продающей втридорога газ, посягающей на Крым и не выводящей из него Черноморский флот. Кто на древнюю историю уникальной украинской нации, которая шагает в Европу – куда, кстати сказать, ее не пускают, и пускать не собираются, оставив за оградой Шенгена, и, к примеру, чохом записав всех незамужних украинок в потенциальные проститутки. Кто – на происки НАТО. Кто на сепаратистов, посягающих…Ну и так далее. Кто на что. Но когда в желудке пусто, граждан перестают интересовать далекие от их жизни абстрактные материи.
Собственного говоря, то, что мы наблюдаем сегодня – это последнее действие общемирового спектакля. Он начался давно, еще тогда, когда Украина была частью СССР. Все начало меняться в 1970-е годы, когда капитализм вступил в затяжную депрессию, из которой не может выбраться по сей день. Тогда буржуазия сочла, что в обстановке уменьшающихся прибылей уступки рабочему классу обходятся слишком дорого, и что поэтому следует забрать их назад. Отучившиеся за десятилетия классового мира от непримиримой борьбы и солидарности, рабочие не смогли оказать сопротивления, а их партийные и профсоюзные лидеры, которые за те же десятилетия полностью вросли в правящий класс, советовали им во имя «национальной экономики» потуже затянуть пояса. В результате, за последние 30 лет в развитых капиталистических странах от классической буржуазной демократии 1870-1970-х годов сохранилась лишь пустая форма. Ее содержание – классовый компромисс – ушло в небытие. И если 50 лет назад правые и левые буржуазные партии спорили о реальных вещах: о том, какую политику лучше проводить в интересах сохранения капитализма, то теперь и правые, и «левые» партии буржуазии единодушны в том, что единственная возможная это побольше взять с бедных и побольше дать богатым. Пролетариат снова превратился в класс отверженных бедняков, лишенных де-факто политического представительства, стоящий вне буржуазной политической системы, в класс, который считается ничем и именно поэтому может стать чем-то, лишь сломав рамки установленных правил игры. Осознание того, что иного выхода просто нет, приходит медленно – но оно приходит.
Пространство экс-СССР здесь отнюдь не исключение. Напротив, именно в бывшем СССР все перечисленные проблемы оказались обострены до предела, ибо здешняя степень бесправия трудящихся во много раз превзошла степень их бесправия на «цивилизованном» Западе. Это тоже не удивительно. Рабочий класс СССР был атомизирован сперва террором, а затем примитивной уравниловкой, когда фактором, определяющим благосостояние, была, прежде всего, лояльность к системе. Он был перемолот, был превращен в совокупность одиночек, неспособных ни к революционной, ни к реформистской борьбе за общеклассовые интересы. Всеобщая деполитизация, охватившая народ после краха двух иллюзий: «социализма» и «либеральной демократии», имела своим следствием то, что большинство партий, созданных в начале 1990-х годов, оказались фикциями, неспособными к борьбе. В итоге получились выборы, победитель на которых известен заранее, и оппозиция, которая никому не противостоит, потому что не желает никому противостоять, а желает лишь быть допущена за стол с властью, дабы совместно с ней выпить и закусить.
Таким был режим Кучмы опиравшийся на коалицию буржуазных кланов: днепропетровского, донецкого и киевского. Экономический подъем начала 2000-х годов привел к резкому усилению донецкого клана, и «донецких» сгубила жадность. Они не поняли, что нужно делиться. Чувствовавшая себя обделенной западноукраинская буржуазия решила, что пробил ее час, потому что киевская и днепропетровская группировки не будут всерьез бороться за то, чтобы посадить себе на шею «донецких», а значит, их благожелательный нейтралитет в борьбе с донецкой экспансией обеспечен. Так стала возможной «оранжевая революция».
«Оранжевая революция» взломала костеневшую на глазах однополярную буржуазно-бюрократическую систему, и в этом ее несомненная заслуга. Но она не создала и не могла создать в Украине устойчивую буржуазную демократию, способную к самоограничению и к компромиссам с трудящимися во имя собственного спасения.
Дело в том, что в отличие от откровенной диктатуры, буржуазная демократия означает политическую власть всей буржуазии, а не одной ее части. Она защищает экономические интересы буржуазии, подавляя политические притязания военной или чиновничьей клики. Устойчивый буржуазно-демократический режим способен проводить долгосрочную политику, учитывающую интересы разных групп буржуазии, и в то же время объединяющую их. Буржуазные демократии 1870-1970-х годов были инструментами классового компромисса. Из страха перед пролетарским бунтом, буржуазия шла на политические и экономические уступки обездоленным массам, чем продлила свое господство на полтора столетия. В ту эпоху классового компромисса пролетарии из изгоев, стоящих вне общества, превратились в часть политической системы капитализма. С их настроениями и с их реальными интересами должен был считаться любой разумный буржуазный политик, а уступки им воспринимались любым разумным буржуа как неприятная неизбежность. До подобного понимания ни современные украинские олигархи, ни украинские политики и близко не доросли. А значит и компромисса не будет.
Правда, наиболее проницательные и умные олигархи, вроде российского спонсора КПУ Константина Григоришина, видят, куда норовит развернуться ситуация. Собственно говоря, по этой причине Григоришин и спонсирует КПУ, совершенно не скрывая своих мотивов.
«Я – сторонник либеральной бизнес-модели, – говорит он в своем интервью «Украинской правде». – Но мы же все равно должны искать компромисс с обществом, в котором мы живем. Конечно, нам хотелось бы, чтобы все на нас работали, и еще нас за это любили. Но такого не бывает. Сейчас, уже в этом поколении мы видим, что будет левый поворот, что будут очень популярны левые идеи социальной справедливости, компенсаций каких–то потерь, раскулачивания олигархов и так далее. В этой ситуации должен быть какой–то ниппель, через который такие настроения будут выходить. Потому что если его не будет, ситуация взорвется. В этом плане, например, та же Коммунистическая партия – это прекрасная модель нормально ориентированной левой партии. Например, в Германии коммунисты объединились, они набирают до 10–15% на всей территории страны».
Свое детище, КПУ, Григоришин любит и хвалит. Хвалит, к примеру, за то, что «новая программа КПУ признает все формы собственности, в том числе на средства производства». За то, что в отличие от популистки Юлии Тимошенко, примерный Петр Симоненко ни разу не говорил (ну, по крайней мере, в присутствии Григоришина) что все надо национализировать, отобрать у олигархов и поделить между народом. Григоришин верит, что Симоненко никогда не скажет такого и впредь. «Если он будет это говорить, – предостерегает Григоришин, – то вряд ли получит власть в этой стране. Он уйдет в маргиналы».
И продолжает: «А вот если Симоненко будет говорить по–другому: «мы будем отбирать у тех, кто неэффективен» – то я не вижу в этом ничего страшного. Я считаю, что не надо фетишизировать так называемую частную собственность. Не надо подменять понятия и сравнивать завод со своей личной квартирой, как это делал Пинчук, когда у него пытались отобрать НЗФ. Есть средства производства, где на вас работают десятки и сотни тысяч людей. Вы несете за это ответственность. И если вы не смогли обеспечить этим людям нормальное существование – отдайте предприятие! Потому что социальные волнения не нужны никому. На Западе это применяется везде: отбирают у таких людей собственность и национализируют, потом приватизируют еще раз. И ничего страшного не происходит».
И все-таки – 93-й год
Умный Григоришин – а на общем местечково-жлобском фоне украинской буржуазии он и вправду смотрится нешуточным интеллектуалом – по сути, прелагает вернуться к практике социального компромисса 1870-1970 годов. Он даже готовит инструмент для такого возврата, в лице благовоспитанной парламентской КПУ. В принципе, номер мог бы удаться, если бы…если бы Григоришин с его интеллектуальными изысками не был в ряду российских и украинских скоробогачей совершеннейшей белой вороной. В массе своей, украинская крупная буржуазия, как, впрочем, и российская, и близко не доросла до идеи социального компромисса. Но если в России существует сильный государственный аппарат, способный навязать буржуазии подобный компромисс, хотя бы и ограниченный, административным путем, то в Украине остановка иная. Слабое государство не способно выступить посредником между крупной буржуазией и пролетариатом. Крупная буржуазия, в одночасье разбогатев и уверовав в свою богоизбранность, ни к каким компромиссам не готова, прежде всего, не готова психологически. Пролетариату вообще не до компромиссов – ему просто некуда отступать. Пресловутый «средний класс» по большей части привиделся автору Манифеста, мыслящему категориями давно ушедших эпох . Никакого «среднего класса» в Украине нет, и наличие у части относительно бедных граждан автомашины, снабженной клаксоном, способным издавать немелодичные громкие звуки, ничего по сути не меняет. Как ни крути, а мы приходим к ситуации 93 года.
Но только не 1993. К ситуации 1793 – года Великой Французской революции. И не суть важно, что она была буржуазной. Суть в том, что народ, озлившись на экономические советы августейших экспертов, вроде Марии Антуанетты с ее «если у народа нет хлеба, пускай едят пирожные», установил на площади машинку для стрижки голов и учинил массовое прореживание тогдашних хозяев жизни. Не особо разбираясь, кто там действительно виноват, а кто просто рядом стоял. Что – глядя из сегодняшней скверной ситуации – лично мне, как пролетарию, всю жизнь много и тяжело работающему, но при этом лишенному возможности достойно жить, представляется, в целом, верным решением.
Скажете, сгущаю краски? Не поставят сегодня в Украине, европейской стране, на площади гильотину? Может быть, и сгущаю. Но…есть какая-то мистика в этой цифре – 93. Вы не поверите, но в год 2010, в год президентских выборов в Украине исполнится ровно 93 года с момента двух революций 1917 года: февральской и октябрьской. А, надо сказать, что ситуация бессилия власти образца 1917 года, ее неспособности меняться, искать компромисс, проводить гибкую политику во многом напоминает сегодняшнюю ситуацию в Украине.
Никакой конструктивной политической идеи в Украине сегодня не видно. Партия регионов, по сути, предлагает идеологию наполнения желудков – притом, по большей части, желудков региональных баронов, для наилучшего пищеварения которых и предлагается «пригласить для консультаций лучших мировых экспертов». Юлия Тимошенко резонирует с уличной толпой, пытаясь уловить сиюминутные настроения общества, которое сегодня тоже пока не может ничего ясно сформулировать. Президент и его окружение мечутся между вышиванием рушников под вишнями, рядом с мазанкой образца 14, примерно, века, и «евроинтеграцией». Что такое «евроинтеграция» сами ее сторонники формулируют с большим трудом. Как она совмещается с мазанками и рушниками – не говорят вовсе. КПУ затачивается под канализацию протестов, но средств и власти, необходимых для выполнения этой задачи ей явно никто не даст. Все это не идеология.
Наиболее вменяемые украинские политики это тоже понимают. Наиболее дерзкие в публичных высказываниях даже говорят об этом вслух. Регионал Нестор Шуфрич, например, не исключает, что «если последствия кризиса приведут к обнищанию людей, кратному увеличению числа безработных и недовольных, под их давлением власть может пасть. Это может спровоцировать досрочные выборы, как президента, так и парламента».
В принципе, верная мысль, но, на мой взгляд, несколько половинчатая. Шуфричу, как человеку неплохо устроенному при нынешней власти, трудно в полной мере взглянуть правде в глаза. А правда такова, что если давление населения будет таким мощным, что и президент и депутаты под его воздействием уйдут, то простыми перевыборами дело явно не ограничится. Речь пойдет уже о существенной модернизации всей архитектуры украинской власти. Что, возможно, будет не столь уж и плохо, поскольку нынешняя власть строилась отнюдь не по лучшим историческим образцам.
Вот кстати об образцах. А, в самом деле, есть ли в украинской истории образец государственного устройства, сочетающего социальную справедливость, приемлемую экономическую эффективность, гуманизм и отсутствие масштабных репрессий, готовность интегрировать в себя представителей всех классов старого общества, умение урегулировать межнациональные проблемы, демократизм и свободу слова, печати и собраний….Знаете, а ведь есть такой образец. Гуляйпольская республика батьки Махно, два года просуществовавшая в совершенно невероятных условиях, и обладавшая, в целом, всеми перечисленными качествами. Правда, фигура Махно в официальном украинском пантеоне сегодня задвинута далеко на задний план. А зря. Как политик и государственный деятель Нестор Иванович мог бы многому научить нынешних слуг народа…если бы служение народу не было для них всего лишь фигурой речи.
Сергей Ильченко