Тупик

О тираспольских и кишиневских задачах внутриполитического характера

Проект Закона «О целях и задачах ведения переговорного процесса с Республикой Молдовой» будет обсужден и принят Верховным Советом непризнанной ПМР в ускоренном порядке и в ближайшее время, но не позднее сентября текущего года. Об этом агентству НИКА-пресс сообщили источники во внешнеполитическом ведомстве Приднестровья. Они же уточнили, что сроки принятия важного для всех переговаривающихся сторон, задействованных в формате «5+2», документа зависят исключительно от организационно-технических обстоятельств, в том числе от графика работы высшего законодательного органа республики, и они не будут привязаны к каким-либо определенным срокам или событиям на том или другом берегах Днестра.
Ранее сообщалось, что новый Закон, пополняющий огромный запас текстов по урегулированию, будет носить внутриполитический характер и станет документом, разъясняющим населению Приднестровья позицию официального Тирасполя на переговорах. Однако в ведомстве Ястребчака указали агентству и на значительную внешнеполитическую нагрузку практически уже готового для дискуссий проекта, призванного наряду с другими основополагающими документами продемонстрировать волю приднестровских властей добиваться государственной независимости края.
В приднестровском экспертном сообществе считают одной из главных причин появления на свет данного документа стремление тираспольской администрации противопоставить его молдавскому закону от 25 июля 2005 года, закрепляющего обязанность властей РМ сохранить при разрешении приднестровского конфликта унитарный характер Республики Молдова.
НИКА-пресс

Комментарий агентства

Казалось бы, главными участниками переговоров по разрешению приднестровского конфликта друг другу, а заодно и тем, кто интересует процессом, все сказано. У Тирасполя всенародные (со счету сбились – сколько их было) референдумы за государственную независимость, часто и официально повторяемые здешними чиновниками тезис о том, что обсуждать с Молдовой статус Приднестровья никто на левом берегу не собирается, а также периодически звучащие мнения общественности, что уж лучше к украинцам в качестве очередной области, чем к молдаванам – частью субъекта федерации.
У Кишинева тоже за душой кое-что есть. И Закон от 2005 года, и антифедерализационные настроения, выращиваемые с конца 2002 года, и политическое единство всех без исключения партий в отстаивании Молдовы унитарной, неделимой ни на какие субъекты, а также внешняя поддержка, в том числе и московская, территориальной целостности РМ.
Тирасполь, заметив почти через пять лет, что данные референдума от 2006 года за окончательную и бесповоротную независимость республики, слабо соперничая с молдавским «унитарным законом», примет сейчас свой закон, и, конечно же, поднимет переговорную планку до небес, т.е. до «законной» и полной свободы от Кишинева. Кто сейчас в Молдове суетливо интересуется тираспольским проектом, может смело читать проект Договора о дружбе и сотрудничестве между РМ и ПМР, врученный Воронину Смирновым накануне парламентских выборов 2009 года, и не ошибется в оценках, в каком состоянии окажется проблема урегулирования. Добавим больше. Если потом, скажем, к концу текущего года или в начале будущего, когда на левом берегу утихнут предвыборные страсти вокруг президентского поста, здесь возникнут идеи переименовать республику из ПМР просто в ПР, исключив слово «молдавская», то таким образом местные власти ликвидируют еще одну, хоть и техническую, но все-таки, принципиальную для европейских устоев проблему. Не может, считают зарубежные противники приднестровской независимости, существовать бок о бок два молдавских государства – Республики Молдова и Приднестровская молдавская республики. Не может, скажут в Тирасполе, ну, и ладно, вот вам Республика Приднестровье или просто Приднестровье; нет проблемы, переименуемся, перекрасимся, наизнанку вывернемся, только бы не с Молдовой.
На фоне такой активности Тирасполя Кишинев – и тот коммунистический, и нынешний либерально-демократический - выглядел и продолжает представать, как беспомощный организм, не имеющий, кроме начертанного на государственном знамени РМ лозунга о территориальной целостности, ни идей, ни планов, ни даже краткосрочных задач по поиску вариантов сближения с «мятежной республикой». Москва хорошо втесалась между сторонами, между двумя исключающими друг друга целями – приднестровский референдум о независимости и молдавский закон о унитарности. Полагая, что две крайних точки, когда стороны окончательно осознают необходимость шагов навстречу, сойдутся на наименьшем для обеих зле по имени «федерация», то и дело пойдет, как задумывалось еще в далеких 90-х годах. Это же старая формулировка Приимкова – не конфедерация, но и не унитарная страна с особым статусом для Приднестровья. К этому пытались приучить Воронина в последние месяцы его правления Молдовой. Ради сохранения власти ПКРМ в стране он соглашался и, прямо скажем, полз в Тирасполь, лишь бы увидеть в глазах Москвы согласие с тем, что молдавские коммунисты лучшие друзья русских путиных, медведевых и всех, всех, всех в «модернизирующейся России».
С Филатом Москва тоже пыталась выделывать подобные вещи. Он тоже (как это видно из кремлевских кабинетов!) хочет сохранить власть в РМ и тоже хочет долгой жизни во власти для себя и своей партии. Возила Москва Филата к Смирнову, пыталась постепенно приучить новые власти к неизбежности федерализации Молдовы, незаметно подталкивала перед собой тирапольских чиновников в мундирах и должностях: понемногу в Кишиневе привыкнут, потом стерпится – слюбится, а там и, глядишь, получится нечто молдо-приднестровское до селе невиданное с особым российским душком, разливом, замесом и заквасом.
…Первыми и неожиданно для Москвы взбрыкнули молдавские чиновники: вы кого нам тут подсовываете, к чему приучаете? Но были ли они первыми? Похоже, именно устойчивая позиция Тирасполя показала Кишиневу, что государственное достоинство имеет высокую цену и способно привести к достижению высоких целей. Причины дипломатического и во многом искусственного скандала 10 июня в этом. Тупик. Чем он закончится, - никто сегодня не знает.