24
января с.г. в рамках XVIII «Ежегодной Богословской конференции
Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета» в
Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова состоялось
заседание «круглого стола» по теме: «Социология и теология: модели
взаимодействия».
В работе «круглого стола» приняли
участие представители ведущих российских университетов из Москвы,
Санкт-Петербурга, Казани и других российских регионов.
Рассматривая вопрос взаимодействия социологии и теологии необходимо
отметить, что в европейской науке, начиная с эпохи Просвещения,
установилась точка зрения, что теология и наука представляют собой
принципиально разные направления познания.
Наука
основывается на позитивном знании и представляет собой динамичную
систему о существенных связях действительности, в то время как религия
в наиболее общем виде, представляет собой веру в сакральный мир. Где
сакральный мир – это царство небесное, это наличие другой реальности,
которая не принадлежит ни человеку, ни профанному земному миру.
Существует распространённое определение религии как
институционализированной системы верований, символов, ценностей и
практик, которые обеспечивают группу людей решением вопросов,
относящихся к сфере предельных категорий человеческого бытия.
В словаре по естественным наукам, религия – форма общественного
сознания; совокупность духовных представлений, основанных на вере в
существование бога (богов) или сверхъестественных сил, а также
соответствующее поведение и специфические действия (культ).
В
новейшем философском словаре, религия – (лат. religio – благочестие,
набожность, святыня) – мировоззрение, миропонимание, мироощущение, а
также сопряженное с ними поведение людей и формы его концептуализации,
определяемые верой в существование сверхъестественной сферы,
артикулируемой в зрелых формах религии в качестве Бога, божества.
Научное знание, основанное на позитивизме, на определённом историческом
этапе довольно чётко отделило себя от религиозного познания, что для
сферы некоторых естественных наук (математики, физики, химии, географии
и др.) было в то время вполне логичным.
Возникшая в середине
XIX в Европе, социология как наука об обществе включает в себя
совокупности способов, методов, приёмов получения объективных знаний о
закономерностях мира, которые подлежат эмпирической верификации
(возможность проверки опытным путём); а также предполагают возможность
квантификации (выражение качественных характеристик в количественной
форме), изучаемых параметров процессов и явлений.
В течение
времени социологические методы, такие как: сравнительно-исторический
анализ, структурный функционализм, системный анализ, феноменологический
подход, «понимающая» социология; анализ документов; «контент-анализ» и
др., динамично развивались вместе с появлением новых направлений и школ
в социологии.
Одновременно совершенствовались и методы
эмпирических исследований (наблюдение; опрос респондентов; интервью;
анкетирование; эксперимент; моделирование; метод «Дельфы»; фокус-группа
и др.,) которые необходимы для сбора и анализа первичной
социологической информации.
В соответствии с развитием
социологии выстроилась и её структура. Социологические теории условно
разделили на три уровня, различающихся по масштабам предметов изучения:
общесоциологические теории; специальные или частные социологические
теории, исследующие отдельные сферы социальной жизни и конкретные
социологические исследования группы фактов в отдельных областях знаний.
Надо отметить, что последние развивались и продолжают развиваться
весьма бурно, и направлены на решение практических общественных проблем
в сфере экономики, политики, управления и т.д.
Это привело, в
том числе, к появлению такого явления, как прагматизм – философской,
политической и социальной позиции, согласно которой объекты социальной
действительности и формы их познания формируются усилиями людей в ходе
решения практических, а не теоретических задач, наука должна быть
инструментом решения проблем.
Однако, если прикладные
социологические исследования вполне укладывались в интерпретацию в
рамках принципов «неопозитивизма», (социальные явления подчиняются
законам, общим для всей действительности природной и
культурно-исторической; методы социального исследования должны быть
точными и объективными, как и методы естествознания; субъективные
аспекты поведения человека можно исследовать только через их открытые
проявления; истинность научных понятий и утверждений устанавливается на
основе эмпирических процедур; все социальные явления описываются и
выражаются количественно; социология должна быть свободна от ценностных
суждений и связи с идеологией), то интерпретация на базе специальных и
общесоциологических теорий столкнулась с проблемой противоречия между
социальной действительностью и её теоретическим представлением в рамках
существующих социологических теорий.
Само многообразие
структурных (функционализм и марксизм), интерпретивных (символический
интеракционизм, феноменология, этнометодология) и интегральных парадигм
(«интегративная социология» П.Сорокина, теория структурации А.Гидденса,
структурно-деятельностная социология П.Штомпки др.) указывает на
эвристический и полипарадигмальный характер современной теоретической
социологии.
Можно сказать, что если процедурный раздел
программы социологического исследования, как правило, представляет
собой достаточно универсальную технологию количественного описания
свойств социальных объектов и их проверки, то доктринальные основы
интерпретации полученных данных могут иметь позитивистский,
функционалистский, конструктивистский и иной характер в зависимости от
теории, которая лежит в основе той или иной социологической школы.
Ещё более показательным для развития социологии является появление
качественной социологии, в рамках которой социолог обращается, прежде
всего, к личному опыту субъекта, выраженному в словах, высказываниях,
рассказах о собственной жизни. В центре качественной социологии
оказывается не количественное описание процессов, а внутренний
субъективный мир человека, его мировосприятие, чувства, переживания. А
уже из них извлекается собственно «социальное», то, что является
типичным для общественной жизни.
Таким образом, можно
утверждать, что социология, оставаясь на позициях эмпирического
познания социальной реальности, одновременно всё активнее и глубже
проникает в субъективные мотивы поведения человека, а с другой стороны
на уровне методологии находится в поиске общей наиболее адекватной
теории объяснения социальных процессов.
В качестве такой
всеобъемлющей абстрактной теории, объясняющей философские и духовные
основы бытия, интерпретирующей социальные процессы во времени и
пространстве самым естественным образом может выступить религиозное
знание, учитывающее развитие современного общества.
Современная
теоретическая социология уже достаточно близко подошла к тому, чтобы
признавать релевантность для социологической теории экзистенциальных
идей, которые не подлежат эмпирической проверке.
Так,
авторитетный американский социолог Т. Парсонс в своей работе «Роль идей
в социальном действии» прямо пишет, что существует класс понятий и
высказываний, которые не верифицируемы, но не потому, что они ложны, а
потому что они, как выразился известный итальянский социолог В. Парето,
«превосходят возможности опыта». Далее Парсонс отмечает, что если
систематически и последовательно изучать высказывания людей для
обоснования попыток достижения глобальных целей, то можно прийти к
выводу, что они носят неэмпирический и скорее метафизический, чем
научный характер.
Рассматривая проблемы «значения» в
культурной системе в работе «Социальная система и культура», Парсонс
указывал, что высшим уровнем проблем, связанных со значением, является
уровень концепций предельной реальности в религиозно-философском
смысле. Этот уровень касается главных предпосылок, из которых вырастают
неэмпирические компоненты общей системы убеждений каждой культуры. Этот
уровень следует охарактеризовать как предел познаваемого.
Чтобы конкретное действие было эффективным, полагает Парсонс, общая
идея порядка должна быть расширена путём конкретизации объекта,
наделённого узаконенным авторитетом, который на высшем уровне значения
может выступить как воля божества или своего рода диалектика истории.
Из приведённых здесь и иных примеров видно, что в социологии уже
существует вектор теоретической мысли, направленный на поиск
гармоничного синтеза теологического, религиозно-философского и
классического социологического знания.
В тоже время мейнстримом
во взаимоотношениях социологии и религии сейчас является социология
религии как отраслевая социология, исследующая религиозный феномен.
Согласно доминирующей точке зрения российских социологов, «предметом
социологического анализа является не Бог, а поведение людей верующих в
бога» .
При этом собственно религиозное мировоззрение
социология религии не изучает, а в качестве объекта и предмета
социологического анализа исследует религиозные институты, а также типы
и особенности религиозного сознания на уровне личности.
Среди
методологических подходов в социологии религии можно выделить такие,
как: субстанциональный, структурно-функциональный, системный,
институциональный, генетический, культурологический и др.
К
важным общественным функциям социологии религии можно отнести, прежде
всего, такие как гносеологическая (теоретико-познавательная) и
праксиологическая (управленческая).
В тоже время взаимоотношение
социологического и религиозного знания в рамках социологии религии
продолжает оставаться на обозначенном позитивистской эпохой уровне
разделения. Во многом это является следствием преобладания в
современном обществе и в некоторых научных кругах
вульгарно-материалистической, гедонистической и либерально
индивидуалистической идеологии.
Несмотря на это, появление
религиозного, прежде всего христианского, православного направления в
социологии как определённой научной школы в России представляется
вполне логичным. Перед христианскими социологами стоит очень сложная во
всех отношениях задача преодолеть в рамках своей методологии различие
рационального и религиозного познания, более того, найти их
непротиворечивый синтез.
Впрочем, хотя эта проблема является
актуальной именно в нынешнее время, сама по себе она далеко не нова и в
формате истории религиозно-философского дискурса имеет серьёзную основу.
Так, великий представитель немецкой классической философии Г.В.Ф.
Гегель, теолог по образованию, писал: «Религия – вообще последняя и
наивысшая сфера человеческого сознания, будь то мнение, воля,
представление, знание или познание; она есть абсолютный результат, та
область, в которую человек вступает как в область абсолютной истины».
Рассматривая взаимоотношения научного познания и религиозного, Гегель
отмечал, что, стремясь понять естественное явление, люди ищут его
основание в сфере конечного материального мира, в то время как на
область религии приходится абсолютное содержание и цель. Научное
познание захватило весь конечный материал, втянув его в сферу своего
господства; к нему отошло всё определённое содержание; однако,
устанавливая в нём необходимую связь, оно не способно ввести в него
связь абсолютную.
Как только противоположность между обеими
сторонами достигает той стадии, на которой каждая из сторон враждебно
отталкивает от себя другую, возникает потребность в сближении, где
бесконечное являло бы себя в конечном, а конечное – в бесконечном, и
каждое из них не составляло бы более особенного царства. Это было бы
примирением чистого религиозного чувства с познанием и интеллектом.
Подобное примирение должно было бы полностью удовлетворить все
требования познания и понятия, ибо ни не могут поступиться ничем.
Однако в такой же степени ничто не может быть утеряно и из абсолютного
содержания, и оно не может быть снижено до конечного; и перед лицом
бесконечного конечная форма знания должна себя снять.
Христианство, по мнению Гегеля, наиболее расположено к такому
примирению, поскольку христианская религия сама соприкасается с
противоположностью чувства, непосредственного созерцания, с одной
стороны, рефлексии и знания – с другой.
Со свойственной ему
глубиной Гегель отмечает, что существование индивида в конечном
материальном мире означает наличие у него двух сторон «я»: 1)
негативного, вызванного самосознанием собственной конечности, «бытия во
зле» и 2)позитивного, «бытия в добре», связанного с абсолютностью,
бесконечностью существования, со способностью абстрагироваться от всего
внешнего. Эта обособленность свободна от власти временного, от
изменений и превратностей меняющегося мира, от зла и раздвоенности; в
качестве абсолютности самосознания она представлена в мысли о
бессмертии души.
Самосознание духа, утверждает Гегель, ЕСТЬ
ВЕЧНЫЙ АБСОЛЮТНЫЙ МОМЕНТ ВЕЧНОЙ ЖИЗНИ, куда оно уйдёт, возвысившись над
временем, этой абстрактностью изменения, и над реальностью изменения,
над раздвоенностью, в том случае, если оно будет взято в единстве и
примирении, которые предполагаются от века существующими в предмете
сознания.
Разве не актуальны и в настоящее время эти
религиозно-философские идеи Гегеля для осмысления и интерпретации
проблем глобализации, аномии, социальных конфликтов, экзистенциальных
мотивов поведения индивидуальных и коллективных акторов, трансляции
культурного наследия и других социальных явлений на которые перманентно
ищет ответы теоретическая социология совместно с другими науками?
А ведь есть ещё и огромный духовный потенциал русской духовной,
философской, социальной и социологической мысли, который вполне может
послужить основой для нового подхода в осмыслении и интерпретации
социальных процессов. Можно вспомнить таких православных авторов как П.
Сорокин, И. Ильин, С. Булгаков, Н. Бердяев, Н. Данилевский, П.
Флоренский и другие учёных.
По крылатым словам П. Флоренского,
«философия каждого народа, до глубочайшей своей сущности, есть
раскрытие веры народа, из этой веры исходит и к этой же вере
устремляется. Если возможна русская философия, то только — как
философия православная, как философия веры православной, как
драгоценная риза из золота — разума — и самоцветных каменьев —
приобретений опыта — на святыне православия». Тоже, можно отнести и к
социологии в России.
Основная проблема, на мой взгляд, сейчас
заключается в систематизации идей и становлении организационных форм
интеллектуалов, которые могли бы институализировать новую школу русской
христианской социологии.
Виталий Журавлев, зам.
начальника информационно-аналитического центра социологического
факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета