На
вопросы журнала «Профиль» отвечает создатель и идеолог ММК-НДП
«ПРОРЫВ!» Дмитрий Соин. – Дмитрий Юрьевич, как реагирует
приднестровское общество на перспективу возобновления переговорного
процесса между Кишиневом и Тирасполем?
– В целом неоднозначная
реакция, которую можно охарактеризовать, как тревогу, помноженную на
отторжение. Слишком долго между Молдовой и Приднестровьем развивается
конфликт, слишком много пролилось крови и слез, накопились завалы
взаимных обид и претензий. Поэтому приднестровцы с большой
настороженностью воспринимают любые миротворческие инициативы,
исходящие из Кишинева. Здесь все, и дети, и взрослые помнят о том, что
в 1992 году в отношении ПМР Молдовой была осуществлена агрессия и
пролилась кровь. Затем при всех молдавских президентах на Приднестровье
оказывались самые различные виды давления: политическое,
информационное, экономическое. Знаменитая блокада 2006 года является,
пожалуй, самым ярким примером наших «добрых» отношений с Молдовой.
Начало на этом фоне непопулярных в общественном мнении переговоров –
это действительно мужественный шаг. Я внимательно изучил реакцию
основных политических партий и общественных организаций Приднестровья.
Упрощенно ее можно свести к следующим позициям: возобновлению
переговоров должно предшествовать разблокирование Молдовой
внешнеэкономической деятельности Приднестровья и публичный отказ от
практики любого давления на Тирасполь. Также поднимается вопрос о
военном нейтралитете Молдовы, введении в качестве второго
государственного русского языка. Об этом практически в унисон говорят и
в «Обновлении», и в Патриотической партии, и в других организациях,
которые порой жестко конкурируют на внутреннем политическом поле, но
проявляют консолидированную внешнюю позицию. «ПРОРЫВ!» по этому поводу
также сделал ряд заявлений, суть которых сводится к тому, что
независимость и союз с Россией являются «дорожной картой» нашего
движения. Однако мы поддерживаем идею самих переговоров, считая, что
они создают площадку для официального заявления Приднестровьем своих
позиций и требований по вопросу урегулирования конфликта. В этом
отношении мы смотримся достаточно либерально на фоне многочисленных
организаций, которые категорически выступают против самого
возобновления переговорного процесса. Мы же уверены в том, что
уполномоченным на то органам власти и гражданскому обществу
Приднестровья пора «вылезать из окопов» и активно отстаивать интересы
Приднестровья на любых предоставляемых для этого международных
трибунах.
Молдова в этом смысле очень динамична и, как мне
кажется, переигрывает Приднестровье. Не сделав нам ни одной уступки,
более того, постоянно «закручивая гайки» Кишинев, тем не менее,
выглядит как миротворец, а мы – как противники мирного диалога. Эта
позиция однозначно проигрышна для Тирасполя, хотя и позволяла нам
некоторое время «сидеть в глухой обороне», сохраняя статус-кво.
Подводя
черту под этим вопросом, мне бы хотелось еще раз сказать о том, что
основной массив гражданского общества Приднестровья сегодня не готов к
братанию с Молдовой, и либо настороженно, либо отрицательно
воспринимает саму идею переговоров с Кишиневом. Приднестровская элита,
которую Кишинев также регулярно пытался загнать в угол, с не меньшей
настороженностью и скептицизмом воспринимает перспективы
конструктивного диалога с Молдовой. Сам факт встречи Игоря Смирнова с
Владимиром Ворониным уже вызвал ажиотаж в обществе, многочисленные
слухи и кривотолки. В том числе и в стиле: «А не предал ли кто-то
нас?». Но у меня есть внутреннее ощущение того, что реально это будет
встреча для галочки. Россия, Украина, европейцы, американцы сами себе
поставят плюс, засчитав это как успех в миротворческой деятельности. Но
опять же ее реальные перспективы очень туманны. Во всяком случае, пока
нет экономических, политических и прочих взаимовыгодных мотиваций
сторон. В свое время Западный Берлин был притягательной витриной для
восточных немцев демонстрируя им преимущества объединения с ФРГ.
Молдова не витрина. Эта страна переживает тяжелые внутриполитические и
экономические проблемы и на этом фоне объединение с ней не
привлекательно для Приднестровья. Тем более, что республика в отличие
от РМ однозначно ориентируется на Россию и ее население не воспринимает
евроинтеграционную риторику Кишинева.
– Какие реальные препятствия существуют на пути урегулирования молдо-приднестровского конфликта?
–
Существует мнение, что молдо-приднестровский конфликт самый «мягкий» из
всех на постсоветском пространстве. Если грузино-осетинский и
грузино-абхазский конфликты замешаны на этническом факторе и таят в
себе угрозу кровной мести, то Приднестровье это не касается. Так
рассуждают многие западные аналитики. Это же относится и к позиции
Молдовы. Сегодня мы видим попытку превратить молдо-приднестровский
конфликт в конфликт экономических элит, который может быть легко улажен
экономическими же методами. Думаю, в этом одна из причин, почему так
настойчиво приднестровским предприятиям и бизнес-сообществу в целом
предлагаются различные преференции на рынках Западной Европы в случае
их вхождения в экономическое пространство Молдовы. Вполне естественно,
что это повлечет за собой и политическое поглощение ПМР. К сожалению,
эти рассуждения являются слишком упрощенными, не содержащими в себе
очень важных составляющих конфликта между Молдовой и Приднестровьем.
Конечно, проще всего все свести к экономическим противоречиям элит и
попытаться их «поженить», предложив выгодный «брачный контракт». Но в
этом случае остается без ответа вопрос о том, почему же само население
Приднестровья не хочет реинтеграции в Молдову. Разделяющий нас Днестр
не настолько широк, чтобы служить естественным препятствием для
объединения, если бы этого хотело само население. Проблема все-таки
гораздо глубже. Она коренится в цивилизационных различиях и
противоположных геополитических предпочтениях РМ и ПМР. Так, нынешняя
Молдова географически более известная как Бессарабия, всегда находилась
на разрыве между романской и славянской цивилизациями. Когда Россия
усиливалась, Бессарабия присоединялась к ней. Когда слабела, Бессарабия
становилась частью Румынии.
Скорее всего, в долгосрочной перспективе
Бессарабия будет все сильнее интегрироваться в западном направлении. Я
не могу исключать возможности тех или иных форм интеграции Молдовы с
Румынией. Я абсолютно не исключаю того, что Молдова рано или поздно
войдет в Евросоюз, чему может предшествовать вступление этой страны в
НАТО. Сегодня молдавские коммунисты, осознав, что единственная реальная
поддержка может исходить только из России, заговорили о нейтральном
статусе страны и невозможности ее вступления в НАТО. Но до новых
парламентских выборов в Молдове осталось меньше года и по некоторым
прогнозам на них могут одержать победу национал-либеральные
прорумынские силы. Что будет тогда, остается под большим вопросом. Ведь
молдавские национал-либералы идут под флагом вступления в ЕС и НАТО.
В
отличие от Бессарабии, Приднестровье всегда тяготело к России. Это
продемонстрировал и референдум 17 сентября 2006 года, когда 97%
приднестровцев высказались за независимость и союз с Россией. Это же
демонстрируют и данные многочисленных социологических опросов, которые
проводит «С-Центр» и другие региональные исследовательские структуры.
Да,
в отличие от Молдовы, Приднестровье всегда было, есть и будет частью
русской – российской цивилизации. И геополитически мы всегда будем
ориентированы на Москву. В теоретической модели молдо-приднестровские
договоренности по урегулированию конфликта могли бы появиться, в случае
если бы и Молдова стала однозначно пророссийской территорией. Но для
этого в Бессарабии пока нет реальных предпосылок.
– Дмитрий
Юрьевич, Вы говорите о роли и значимости России для Приднестровья. А
что, если именно Москва попросит Тирасполь «договориться» с Кишиневом?
Что будет тогда?
– Авторитет России в республике незыблем и не
зря именно после разговора с министром иностранных дел РФ Лавровым
Игорь Смирнов согласился на встречу с президентом Молдовы. Более того,
в 2003 году Приднестровье уже было готово подписать знаменитый
меморандум Козака, который содержал в себе серьезные уступки Кишиневу.
Мы понимаем, что Россия вынуждена учитывать мнение Евросоюза и США. Мы
знаем, что для Москвы крайне важно возобновление переговорного
процесса. Это позволяет России заявлять о себе, как о генеральном
спонсоре молдо-приднестровского урегулирования. В то же время мы
уверены в том, что просьбы Москвы не будут иметь форму давления или
ультиматумов и не вызовут реакции отторжения как у элиты, так и у
гражданского общества ПМР. К сожалению, в Приднестровье существуют
силы, которые пытаются представить ситуацию так, что Россия предала
Приднестровье, бросила нас на произвол судьбы, пошла на сговор с
Кишиневом. Пока это лишь отдельные голоса, которые не имеют особого
влияния на общественное мнение, но чувствительность приднестровского
народа к вопросам государственного суверенитета такова, что излишняя
суета и давление, от кого бы это не исходило, может с новой силой
обострить эффект «осажденной крепости». Этого нельзя допустить ни в
коем случае. Москва была, есть и будет другом Приднестровья, хотя бы
даже потому, что более 120 тысяч проживающих в республике граждан имеют
российские паспорта. Я постоянно слышу слова благодарности от самых
разных людей за ту помощь и поддержку, которую оказывает нам Россия.
Для того, чтобы Москва по-прежнему влияла на события в регионе,
необходимо сделать все возможное для сохранения и развития
положительного имиджа России. Тем более, что эти усилия лягут на
благодатную почву – в цивилизационном смысле приднестровцы – россияне.
–
Раньше Приднестровью приходилось бороться с Молдовой – противником не
очень сильным. Бухарестский саммит НАТО показал, что на горизонте
появились гораздо более серьезные оппоненты. Готово ли Приднестровье
устоять перед евро-атлантистской экспансией? Хватит ли для этого
внутреннего ресурса? Что в этой связи могла бы сделать Россия?
–
За внешней пропагандистской мишурой окутавшей бухарестский саммит
скрывается уверенное лидерство Соединенных Штатов в НАТО. Искусственное
торможение Грузии и Украины, на мой взгляд, не более чем искусный трюк
для отвлечения от более актуальной на сегодняшний день для американцев
проблемы – установки ПРО в Чехии. Ну и сам вопрос о вступлении Грузии и
Украины в НАТО не снят, а лишь отложен до декабрьского саммита, где все
это самым «неожиданным» образом может опять же разрешиться в пользу
Вашингтона. Россия демонстрирует искреннюю заинтересованность в
фиксировании внеблокового статуса Грузии и Украины. В контексте этого
для Москвы очень важно сохранить за собой такие пророссийские анклавы,
как Южная Осетия, Абхазия и Приднестровье. Понятно, что без поддержки
Москвы Приднестровью практически невозможно будет устоять перед
продвижением НАТО на Восток. Но если Москва найдет в себе силы и
официально объявит Приднестровье зоной своих стратегических интересов,
то инициатива будет на стороне пророссийских сил. Объявление
Приднестровья зоной своих стратегических интересов должно подразумевать
не только военно-миротворческое присутствие в регионе, но и инвестиции
в экономику, социальную сферу, работу над повышением уровня жизни
населения. Это особенно важно в контексте того, что речь идет о
«Маленькой России» оказавшейся на острие межцивилизационной
конкуренции. Да еще и на таком геополитически значимом балканском
направлении