Terra incognita
Что мы знаем о Румынии? Очень немного. К тому же все наши знания о ней – это, скорее, набор стереотипов. Игрушка-«лего» из стандартных кубиков.
Мы знаем, к примеру, что Румыния вступила в войну против СССР в союзе с фашистcкой Германией. Знаем, что офицеры и солдаты румынской армии были куда больше расположены к грабежу и мародерству, чем к подвигам на поле боя. Эту особенность румынского характера подметили еще Ильф и Петров в «Золотом теленке». Помните?
Один из пограничников приблизился к Остапу вплотную и молча снял с него меховую тиару. Остап потянулся за своим головным убором, но пограничник так же молча отпихнул его руку назад.
- Но! - сказал командор добродушно. - Но, но! Без рук! Я на вас буду жаловаться в Сфатул-Церий, в Большой Хурулдан!
В это время другой пограничник проворно, с ловкостью опытного любовника, стал расстегивать на Остапе его великую, почти невероятную сверхшубу. Командор рванулся. При этом движении откуда-то из кармана вылетел и покатился по земле большой дамский браслет.
- Бранзулетка! - взвизгнул погранофицер в коротком пальто с собачьим воротником и большими металлическими пуговицами на выпуклом заду.
- Бранзулетка! - закричали остальные, бросаясь на Остапа»
Но «Золотой теленок» был написан задолго до войны. То есть и в Гражданскую войну, и в интервенцию румыны стяжали ту же славу, что и двадцать лет спустя. И на дурное влияние Антонеску этого уже не спишешь.
Правда все это? Наверное, да. Вся правда? Едва ли…
Что еще мы знаем о Румынии? Знаем, что в ней долго правил другой диктатор - генеральный секретарь румынской компартии Николае Чаушеску. Чаушеску в 1989 году свергли и после более чем краткой судебной процедуры, тут же расстреляли. Антонеску, кстати, тоже расстреляли – но в 1946. Непросто, одним словом, быть диктатором в Румынии. Люди постарше припомнят, что Чаушеску при жизни не очень-то ладил с Москвой, постоянно выламываясь из рамок покорного вассала. К примеру, осудил ввод войск в Чехословакию в 1968 году. На эту тему тогда ходил такой анекдот:
Представителя СССР в ООН спросили: «Когда вы намерены вывести войска из Чехословакии?»
«В ближайшее время, - ответил советский дипломат. – Через Румынию».
Но ведь не вывели. Точнее – вывели, но не через Румынию. Дерзость Чаушеску сошла ему с рук.
В поисках места Румынии на геополитической карте
А что нам известно о современной Румынии? Пожалуй, даже меньше, чем о ее прошлом. Собственно говоря, нам о ней вообще ничего не известно. Большая часть суждений об этой стране сводится к предельно примитивной и прямолинейной трактовке вступления Румынии в ЕС и в НАТО, что тут же и определяет ее место в извечном противостоянии Востока и Запада.
Другая расхожая тема – румынский экспансионизм. Действительно, Румыния склонна к экспансии. Она претендует на куски Черновицкой и Одесской областей Украины. Она категорически возражает против работы украинского судоходного канала «Быстрое» в устье Дуная, желая сохранить монополию на дунайский судовой ход. Она претендует на нефтеносный шельф вокруг острова Змеиный: по версии Бухареста, Змеиный – это незаселенная скала, и права на нее не дают Украине прав на прибрежную зону. Строительство поселка Белый на Змеином, как раз и было затеяно Киевом, как ответ на румынские претензии. Дело дошло уже до международного экономического суда в Гааге, исход борьбы еще не ясен, но пока Украина скорее проигрывает, чем побеждает в этом споре.
Однако при ближайшем рассмотрении все оказывается чуть сложнее. Румыния выпадает из примитивного образа «орудия западного экспансионизма». По большому счету, румынские амбиции для Запада – обуза, они не укладываются в рамки правил поведения в ЕС и дестабилизируют ситуацию. Румыния противоречива: она и европейская и восточная, и православно-консервативная и сопричастная западному модернизму. Она противоречива во всем и была такой всегда. Союзница фашистской Германии в период ее побед, перешедшая на сторону антигитлеровской коалиции к концу войны. Входившая в социалистический лагерь, но державшаяся на некоторой дистанции от политики СССР, и при этом ни разу не попавшая под серьезные санкции за излишнюю самостоятельность.
Часто говорят о беспринципности румынской политики. Но что означает беспринципность? Только то, что принципы, от которых легко отказывается Румыния, не имеют для нее никакого значения. Почему не имеют – вот действительно важный вопрос, который определяет все. Это может быть дрейф по воле волн, а чаще – по воле группы авантюристов, для которых власть в государстве – только инструмент сиюминутного личного обогащения. Но может быть и жесткое следование каким-то другим принципам, очень важным. Настолько важным, что нарушения общепринятых правил, союзнических обязательств и договоренностей, смена политического курса или, как сейчас модно говорить «геополитической ориентации» и прочие проявления беспринципности по второстепенным по сравнению с этими принципами вопросам уже не имеют значения. Именно это мы и видим в Румынии.
Рождение империи
Древняя история Румынии – штука туманная, дающая немалый простор для интерпретаций, когда одни и те же факты можно толковать и так, и эдак. Зато вся история современного румынского государства выстраивается в один четкий вектор: вся она – история присоединения новых земель. Так, после первой Мировой войны, в результате присоединения бывших территорий Австро-Венгерской и Российской Империй, территория Румынии почти утроилась. И по итогам Второй Мировой, несмотря на некоторые потери, Румыния тоже вполне симпатично округлилась. А там, где новые территории - там и проблема включения в общество проживающего на них населения. В этом румыны имеют немалый опыт и достигли больших успехов.
Сегодня Конституция Румынии и подписанные ей документы ЕС гарантируют каждому национальному меньшинству представительство в парламенте и в местных органах власти. Формально это так. Но на практике эти права постепенно сводят на нет – законы вроде бы и есть, но они скорее мертвы, чем живы. Вместе с тем, меньшинства не загоняют в социальные и политические резервации. Точнее, в них загоняют тех, кто не желает ассимилироваться - зато возможность ассимиляции, возможность интеграции в румынское общество в качестве румына, если угодно – «нового румына» остается открытой почти для всех. Тот же Бухарест поражает приезжего обилием явно нерумынских фамилий, в особенности - украинских и русских. И почти каждый из этих людей на вопрос об этнической принадлежности ответит вам: «я-румын». И ответит с гордостью.
Что же такое Румыния, если внимательно и непредвзято взглянуть на ее историю? Это империя в процессе начального роста. Говоря образным языком, полтора века назад в один общий котел свалили то, что оказалось под рукой: горсть территорий, находившихся тогда еще под властью одряхлевшей и умирающей Османской империи, на которую наступала молодая империя – Российская. Первоначальное содержимое котла во многом определил случай, в остальном - сиюминутные политические расклады, о которых сейчас вспомнят только специалисты. Но, так или иначе, котел оказался наполнен и поставлен на огонь. Добавили щепотку мифов, приправили все это провинциальными амбициями – и вот, уже в процессе варки, в котле возникла своя элита, свои легенды о великих предках и свои мечты о будущем величии. Это довольно обычная история - все без исключения империи рождались именно так.
Полтораста лет для империи - возраст детский. Румыния сегодня еще не приобрела имперского вида. Пока это цыпленок-подросток, воинственно размахивающий крылышками. Но при случае он уже сможет больно клюнуть, он обрастает перьями и в будущем, при удачном для него стечении обстоятельств, вполне может вырасти в настоящего имперского орла.
Разумеется, у своих соседей Румыния не вызывает особо теплых чувств. Быть в соседях у молодой империи, жаждущей расшириться и стать великой, всегда неприятно - ведь расширение возможно только за соседский счет. Если соседи осознают, с чем они имеют дело, то еще могут как-то защитить себя. Если не сознают, не воспринимают имперских амбиций всерьез, то бывают вскоре жестоко биты за самоуверенность. Тому в истории есть немало примеров. А поскольку экспансия всегда идет по пути наименьшего сопротивления, и с Запада Румыния неизбежно упрется в монолит ЕС, то именно украинским политикам стоило бы изучить такие примеры повнимательнее, проведя соответствующие аналогии с современностью.
Румынии в полной мере свойственна важнейшая черта всех молодых империй: большая, почти ничем не ограниченная открытость общества, готовность принять в свою среду, в формирующуюся нацию, лояльных иностранцев. Так было в Турции. Так было в России. Так было в Риме, и в Византии, и в Британской империи. Так бывает в любой империи - так, и только так, иначе это не империя вовсе, а национальное государство сидящее в своей раковине. Как только открытость уходит, как только для чужаков выстраиваются барьеры, регистрации, ограничения, как только начинается скулеж о «понаехавших тут», которые отбирают весь кислород из воздуха у коренных жителей – все, империи конец, ее можно хоронить. В империи – в настоящей империи, а не в ее пропагандистской имитации, жители не боятся, что у них из под носа выдышат весь воздух и отберут землю из-под ног. Они достаточны пассионарны. Они, при случае, сами отберут все, что им приглянется. А когда вот пассионарность спадает, тут-то и начинаются разговоры о назойливых чужаках. Только не подумайте, что жить среди пассионарного населения так уж приятно и весело. Пассионарность в быту проявляется в простоте нравов: увидел понравившуюся «бранзулетку» - протянул руку и взял, не важно у кого. Если не получил по рукам – значит все в порядке. И не надо морщиться. Наши с вами пассионарные предки, строившие свою империю, были нисколько не лучше. Это уже потом, в позднейших учебниках истории, их немного облагородили, а так те, кто завоевывал для России Сибирь или ту же Новороссию, обычно не заморачивались над вопросом: прилично ли брать то, что плохо лежит.
Особый разговор о национальных меньшинствах, оказавшихся в составе империй. Империя всегда двойственна: она национальна по духу, и не просто национальна, а воинственно-националистична, но ее национализм носит открытый характер. В практическом плане это означает, что с одной стороны никаких особых национальных прав у национальных меньшинств в любой империи нет, да и не может быть. Максимум - это еще в самом лучшем случае – национальным меньшинствам может быть даровано право не участвовать в имперском строительстве, сидеть в своей резервации, и негромко – но только очень негромко – что-то там чирикать на темы традиционного народного творчества. Дозволены танцы, песни, резьба по кости и дереву – но не дозволено никакой собственной, в рамках национальной группы, политики. Упорствующие в своей обособленности этом группы населения гнобят всерьез, и всеми возможными способами. С другой стороны, в любой империи – опять-таки, в любой - есть хороший клапан для сброса возникающего давления. Клапан простой, и, в общем-то, честный: будь лоялен, прими предложенные правила игры – и перед тобой откроются все двери. Любой представитель этнического меньшинства, объявивший себя румыном, будет признан в Румынии таковым. Исключение составляют разве что цыгане – но к ним особое отношение, цыгане – это потомки рабов, они, в восприятии румын, все равно что негры на Юге США до наступления эпохи политкорректности и призывов к расовой терпимости: двуногий скот, владеть которым некогда было престижно и удобно, но вот чтоб посадить это существо за стол рядом с собой – так это, извините, нет. Хотя формально все приличия соблюдены, и даже цыганские политические партии есть – под надлежащим присмотром, разумеется, и занимающие надлежащую позицию - но есть. И о развитии и правах цыган много говорят, и даже делают в этом направлении совсем немало. Только все равно - внутренняя дистанция остается. Это очень хорошо чувствуется, когда бываешь в Румынии.
И еще одна черта есть у всех империй. Зачастую их строят не столько выходцы из коренных обитателей, сколько слетевшиеся со всего света энергичные авантюристы. То же мы видим и в Румынии: ход румынской истории в огромной степени определили либо лояльные к идее румынизма инородцы, либо их ассимилированные потомки, нередко – в первом поколении. Это были люди, пассионарные по натуре, нашедшие в Румынии применение своим талантам и амбициям, и потому воспринявшие румынскую идею как свою, всем сердцем, как инструмент и как среду для самореализации.
Список таких фигур очень длинный, куда ни посмотри. Навскидку могу припомнить поэта Алексея Матеевича, создателя и харизматического вождя «Железной Гвардии» Корнелиу Зеля-Кодряну, организатора и первого руководителя Сигуранцы – румынской секретной службы - Михаила Морузова. Это только те, кто сразу приходит на ум, а вообще можно без особого труда составить список из десятков - или сотен - или тысяч – смотря по масштабу их дел – людей, что называется, «пришедших в румыны» и очень много сделавших для своей новой родины. Не у всех из них была счастливая судьба. Кодряну задушили в тюрьме, Морузова - расстреляли, но все-таки большинство таких пришельцев были вполне успешны и благополучны.
Характерно, что если поток «в румыны» можно проследить очень хорошо, то обратного потока – «из румын» - совершенно не наблюдается. Сплочение граждан Румынии в единый имперский монолит, в политическую нацию, связанную общей идеей, общей гордостью и общим патриотизмом, идет весьма успешно. Национальные меньшинства Румынии, по большому счету, почти не пытаются утвердить себя в качестве особых, отличных от своего окружения групп, сохранив национальную самобытностью. Исключение составляют только венгры и немцы, но и их сопротивление растворению в румынском обществе в последнее время слабеет. Во многом - благодаря продуманной политике центральных властей, которая, помимо давления на меньшинства, включает и мягкие, весьма привлекательные варианты интеграции. Далеко не последнюю роль играет здесь и эффективная система патриотического воспитания. Однако основа этого процесса лежит все-таки в низах, в общей пассионарности населения, в его отзывчивости на патриотические призывы.
Что касается русского и украинского национальных меньшинств, проживающих в Румынии, то, несмотря на их относительную многочисленность, никаких попыток утвердиться в качестве отдельной, хотя бы и совершенно лояльной к румынскому государству, силы, с их стороны нет. Потенциальные лидеры этих меньшинств попросту неконкурентоспособны - румынская идея оказывается привлекательней всего того, что они могли бы сегодня предложить.
Повторюсь: тут есть о чем задуматься Украине. Разумеется, Румыния не предъявляет к ней открытых территориальных претензий. Но даже нынешний румынский президент нет-нет, да и позволяет себе публично порассуждать о правах Румынии на Молдову и на большие куски Одесской и Черновицкой областей. Румынские эмиссары работают там очень активно – и практически беспрепятственно. Не афишируемый, но вполне реальный процесс раздачи румынского гражданства идет на этих территориях уже много лет, а вступление Румынии в ЕС сделало румынский паспорт очень привлекательным экономически. Словом, однажды Украина может обнаружить, что большинство населения некоторых ее регионов – граждане и патриоты совсем другой страны. Что касается несостоявшегося молдавского государства – то его можно уже и вовсе не принимать в расчет. Уход правобережной Молдовы в Румынию – вопрос времени, притом – недолгого. Процесс этот можно несколько замедлить, но вот остановить – уже едва ли.
Третья сторона, третья сила
Оценивая геополитическую роль Румынии большинство экспертов совершают одну и ту же ошибку, отказывая ей в самостоятельной роли и относя к восточному или западному лагерю. В последние годы, в связи со вступлением Румынии в НАТО и ЕС ее относят к Западу, ранее, в годы СЭВ и Варшавского Договора считали членом «восточного блока». Обе оценки были построены исключительно на внешних признаках. Между тем, самая большая ошибка, допускаемая по отношению к Румынии - считать ее пешкой в чужой игре. Охотников, намеревавшихся поиграть этой пешкой, было уже немало. Но всякий раз оказывалось, что не они играли пешкой – а пешка ими. Пешка прокладывала себе путь в ферзи и вместе с новыми союзниками объявляла мат союзнику вчерашнему. Иными словами, Румыния претендует на самостоятельную геополитическую роль. Не восточную, и не западную - а свою собственную. Было бы крайне самонадеянно и неосторожно относиться к этим претензиям с усмешкой. А тем, у кого амбиции Бухареста вызывают улыбку, полезно вспомнить, что потешное войско Петра Первого тоже когда-то было предметом насмешек тех, чьими территориями приросла впоследствии Российская Империя.
Сергей Ильченко