Накануне
В мире // 09:40, 5 ноября 2009 // 2127
Приднестровье и конституционный референдум. Штрихи к ситуации
В Приднестровье все готово к ре
ферендуму. Проходящие здесь в течение почти всего 2009 года споры и политические баталии так или иначе касались возможных (или необходимых) перемен, которые следует произвести в том числе и в самых высших структурах, чтобы республике легче дышалось и работалось, чтобы ей не мешали нелепые разногласия и прочая межведомственная мура, чтобы республика стала еще ближе к России. Когда такие цели и перспективы, то борьба за власть – недостойное занятие. Эта идея витала в течение года над всем Приднестровьем, над теми очагами, где кипели в основном скрытые страсти. Лишь однажды кое-что вырывалось наружу – отставка спикера ВС Шевчука, готовый было взбунтоваться высший законодательный орган Приднестровья, привычные возгласы общественников «не позволим», «за что боролись!», слухи и теоретизирования по поводу сил внутренних и сил внешних, способных наделать либо несусветных бед в республике, либо от злобы своей сорвать референдум. Сейчас в Тирасполе относительная тишина. Плебисцит, надо думать, состоится, нужные «да» от приднестровского избирателя будут получены: здешний избиратель особого замеса, он скажет «да», если впереди замаячит пусть даже самая слабая надежда на лучшую жизнь. Для него же вопрос «вы за сближение с Россией?» кажется нелепым. Ему не на кого больше рассчитывать. Западников он не понимает, хоть и завидует им. Украина, хоть и близко, но она опасна, «как сумасшедший с бритвою в руке» - непонятно куда двинется ощупью и кого зацепит. Молдова – становится все больше чужой, а восьмилетняя кишиневская дурь, процветающая там под коммунистическими стягами, убедила самых последних приднестровских мечтателей – не мечтайте о советском варианте безмятежной жизни двух берегов; общее у них одно – река, которая…их же и разделяет.
Относительная тишина нарушается и еще, безусловно, будет нарушаться (времени до конца зимы 2010 года навалом) различными оценками «текущей ситуации» и едва ли приятными для инициаторов плебисцита прогнозами. Это, признаться, нервное. А нервничать причины есть. Одна общая для всех – частые референдумы, как частые признания в любви. Они настораживают: ты и вчера говорил, что любишь, уж не случилась ли с тобой неприятность какая, милый?
В Тирасполе количеством советов с приднестровцами гордятся. Есть даже посвященная такому взаимодействию сторон брошюра – в таком-то году по такому-то поводу получены такие-то ответы. И правильно. Власть должна знать мнение народа и советоваться с ним. Сентябрьский референдум 2006 года о независимости ПМР, ну, и о сближении с Россией, вызвал вопросы. Нет, не по проведению, не по подсчетам голосов и по прочим положенным в таких случаях процедурам. Зачем было еще раз собирать голоса за независимость ПМР, если уже однажды собирали и если практически каждый день в течение двадцати лет республика просыпается и ложится с лозунгом о свободе, завоеванной в боях 1992 года, о государственности ПМР и о единстве Приднестровья с Россией? Честный ответ на этот вопрос удручал еще больше, навязчивых признаний в искренних чувствах приходилось стыдиться. Тот референдум был ничем иным, как «ответным ударом» на кишиневский документ от июля 2005 года о принципах и условиях урегулирования, который окончательно закрепил унитарный характер РМ. По-простому – фиг вам кишиневский, приднестровцы, не федерацию, конфедерацию, государство общее или какой-то там союз государств: особой статус региона и ни каплей больше!
Приднестровцы ответили референдумом, хотя закон от 2005 года относился к проблемам внутрипартийной борьбы с РМ и не имел никакого практического значения для продолжения или возобновления переговоров по условиям приднестровского урегулирования. Воронину надо было показать единство политического класса РМ. И не более того. А едины молдавские политики во мнениях по двум проблемам – приднестровской (надо Приднестровье победить) и европейской (надо вступить в ЕС). То есть на удары палкой по штакетнику приднестровцы пальнули из всех дробовиков. Проверили свои организационные мощности и народную волю? Очень может быть – и такое надо иногда делать. Но потом выяснилось, что поторопились со своими действиями. Кишинев плохо, с точки зрения перспектив переговоров, поступил, приняв в одностороннем порядке закон, поскольку фактически превратил эти переговоры в пустое занятие. Он же, кстати сказать, тем самым и заблокировал работу переговорщиков в формате «5+2». Им после июля 2005 года говорить не о чем. И если бы Тирасполь остался на прежних своих позициях, т.е. досентябрьских 2006 года, то получил бы весомое моральное на длительное время преимущество, оставаясь сторонником неторопливых «поисков разумных компромиссов о вариантах жизни двух берегов Днестра».
Новый референдум, даже если он крайне необходим для налаживания внутренний приднестровской жизни, все-таки тоже имеет элементы чужой и не очень продуманной игры. Или той игры, которая призвана исправить чьи-то прежние ошибки. Следы их можно попытаться поискать в причинах плохой реализации плана «Жуков-Смирнов». Документ не работал или плохо работал и до сих пор был неэффективен, потому что ранее задуманная идея начать Москве взаимодействовать с Приднестровьем как с одним из регионов РФ наткнулась на неожиданное препятствие: разные законодательные базы России и Приднестровья. Поиск выхода из положения, т.е. выведение ПМР на российские стандарты получил, было, в республике реальные очертания. Здесь началась работа по «выравниваю дороги из Тирасполя в Москву». Но вмешалась прошлогодняя война на Кавказе, вернее ее политические последствия для России. Оказалось, что заявления Москвы о невозвратном решении признать независимость Южной Осетии и Абхазии влекут за собой массу долгосрочных политических проблем. А тут Приднестровье, стоящее в очереди за признанием. Тогда-то и было принято решение, скажем так, о начале процессов, подготавливающих ПМР к вхождению в состав РФ, для чего и была задумана конституционная реформа по гармонизации Основных законов РФ и непризнанной ПМР.
Это всего лишь версия. Однако недавние заявления Смирнова о том, что Приднестровье является готовым российским регионом, дают повод поразмыслить. Они же дают поводы и для нервозности в Приднестровье. Похоже, приходит понимание, что на референдум идти надо, а также, что «конституционное сближение Приднестровья с Россией» ничего в ближайшем будущем республике не даст. И такой вот пока следует вывод: Россия едва ли признает ПМР, вряд ли пустит ее в свой состав, но Россия никогда Приднестровье не бросит; ближайшая судьба непризнанной республики – быть форпостом России, оберегать «русский мир» на берегах Днестра, оставаться передовой линией, куда всегда подвозят патроны, почти всегда горячую еду, периодически посылают концертные бригады для поддержания духа и иногда награды особо отличившимся в… Москва не знает, что еще предложить Приднестровью. Тирасполь не знает, что дальше.
… Есть и «партийные причины» для нервозности. В Тирасполе уже вслух посчитали, сколько приднестровских партий поддержат президента Смирнова – главного инициатора «пророссийской конституционной реформы» в ходе очередного референдума. Все чаще звучит и мнение, что результаты референдума (состоится ли он и какие даст результаты) во много определит его политическую судьбу. По одному из подсчетов выходит так: таких партий в Приднестровье практически нет, за исключением одной маломощной, значит, и президентским его срокам приходит конец.
Еще одна война? Заговор против Смирнова, которого кто-то затеял ударить его же оружием (ты хочешь референдум – ты его получишь)? Похоже, но не так. Повторимся: референдум будет, его результаты не ввергнут в шок республику. Опять же – Россия не позволит, хотя будто бы от ее имени уже слышны недоуменные вопросы мелких дипломатов в адрес приднестровского истеблишмента: вы в своем уме, в Россию захотели!? Россия, конечно, край своеобразный. Своеобразный еще и тем, что в критическую минуту своего не упустит. А в Приднестровье у нее все свое, так уж случилось, даже воздух, где витают разные идеи. Как только бывший министр иностранных дел ПМР Лицкай, приехав в очередной раз из Москвы в растрепанных чувствах, заявил, что республика теперь (или вот теперь-то и после всего) будет проводить многовекторную внешнюю политику, его сняли с работы. Москва ему много чего прощала и на многие повадки Лицкая закрывала глаза. Этого не простила. И не надо фантазий.
А вот о партийных делах в ПМР поговорить стоит. В них все довольно просто. Есть отношение Смирнова к различного рода партийным организациям. Откровенное пренебрежение к ним, безусловно, связано с пренебрежением к КПСС. Причин много. Смирнов из того племени «красных директоров», которое ненавидело коммунистов (а другой партии не было) из-за их желания руководить всем, вплоть до производства презервативов. Ненависть была основана и на том, что именно дураки от КПСС лезли во все производственные дела (умный-то не полезет), именно они мешали работать, и именно их Смирнов и его товарищи по большому советскому производству считали главной бедой Советского Союза. Отмечая в конце 90-х пятилетний юбилей образования ОСТК, Смирнов спросил: «Ну, и где все эти партии, поднимавшие народ. Трудовые коллективы явились основой для создания ПМР».
Смирнов по-прежнему против проведения выборов по партийным спискам. Его любимая фраза: любая партия, придя к власти, стремится заменить Конституцию страны своим уставом. Смирнов в ходе подготовки к учредительному съеду Республиканкой партии ПМР пресек попытку вручить ему партбилет N. 1. Тогда же он сказал в ответ на упреки, что некоторые организации покупают себе голоса избирателей продуктовыми подарками: не надо мне жаловаться, поймайте за руку – будем разбираться. Все поняли, что намек был в адрес «Обновления». Не все тогда поняли главного. А на съезде «обновленцев» он предупредил лидеров партии и их сторонников: помните о судьбе КПСС – ее погубил политический монополизм и жадность. Смирнов предпочел оставаться над партийной схваткой и всенародным лидером. До сих пор ему некоторые партийные лидеры этого простить не могут. Понятно – какая это удача, когда президент член партии.
Все они – и Смирнов, и представители партий отдают себе отчет в главном: появление в республике такого немыслимого числа политических формирований (десять на триста тысяч избирателей) результат, так сказать, внешнего заказа: а демократизируйте-ка свое общество, а создайте-ка у себя политические организации, а покажите-ка природную толерантность приднестровского народа… И на создавали. Партий много – идеология одна. Все за государственность ПМР, и все из своих партийных кабинетов претендуют на власть. Бардак – не иначе. Бывший «красный директор» Смирнов этого никак не мог принять и до сих пор не может. Да, быть может, он уже и барином стал (ну, не сам же старался и не без окружения в том числе и партийного), и засиделся, быть может, в президентском кресле, и поднадоел кому-то или многим. Считать же, что у него нет сторонников – дело ненадежное. Хотя бы потому, что замены ему пока не видно. Проведи сейчас, в этом году, сегодня президентские выборы в ПМР, да такие, чтобы Смирнов в них не участвовал. Что будет? Будет межпартийная возня за власть. И не более того. Приднестровье, конечно, ее выдержит, переживет и устоит от предвыборных «даешь», «навсегда», «никогда», «лучше смерть..»... Опять же Россия поможет. Но стыда потом не оберешься.
Владимир Цеслюк, политический обозреватель агентства НИКА-пресс