Первый тур выборов в Народное Собрание Гагаузии закончился полным поражением коммунистов.
При очень неплохой явке: в среднем по автономии она составила 64,8%,
что, с учетом массового отъезда населения на заработки, просто
прекрасный показатель. Из 18 депутатов, избранных в первом туре, только
трое коммунисты. Восемь – участники движения «Единая Гагаузия»,
остальные – другие оппоненты компартии. Есть все основания полагать,
что и второй тур не станет для коммунистов более благоприятным. А в
Кишиневе царит полное спокойствие!
Именно так – равнодушное
спокойствие. Нет никаких серьезных попыток переломить ситуацию во
втором туре. Кажется, будто кишиневским властям, в принципе, все равно.
Это, в целом, верное впечатление. По крайней мере – в значительной
степени верное. Дело в том, что Молдова – унитарное государство, с
единообразной, и, что еще важнее, мононациональной вертикалью
управления. Гагаузская автономия – чужеродное тело в этой системе,
искусственно “приклеенное” к ней из чисто тактических соображений.
Никакой реальной роли в молдавской политике гагаузская составляющая
сегодня играть не может. Вместе со всеми своими институтами она
смотрится довольно искусственно: то ли наклеенная мушка, то ли
силиконовый бюст, словом, нечто такое, что не несет реальных функций и
рассчитано только исключительно на внешний эффект. Прибавьте к этому
еще и запрет на деятельность региональных партий, действующий в Молдове
с 1998 года. Все это надежно перекрывает гагаузским элитам путь в
серьезную политику, оставляя на их долю лишь периодическую предвыборную
возню в глухой провинции – не более. Пытаясь вырваться из этого круга,
гагаузские политики создают заменители политических партий, вроде
«Единой Гагаузии» или пытаются примкнуть к общемолдавским партиям.
Оба
способа одинаково плохи. Общественное движение по многим параметрам не
способно полноценно заменить собой политическую партию, кроме того, в
силу своего регионального характера, оно постоянно оказывается в
изоляции. Общемолдавские партии мало озабочены гагаузскими проблемами,
и пытаются реализовывать за счет автономии свои собственные интересы,
зачастую совершенно отличные от гагаузских. Отдельной проблемой
становится вынужденная неразборчивость гагаузских политиков, которым
зачастую приходится вступать в союзы по принципу «бери, что дают», и
«враг моего врага уже по этой причине мой друг». Словом, Гагаузия в
политическом смысле оказывается загнанной в резервацию и неспособной
влиять на процессы, происходящие в Молдове.
В свою очередь,
коммунисты, оттесненные от власти в Гагаузии, довольно быстро
разработали вполне эффективную систему мер, позволяющую свести на нет
проигрыш на местных выборах. Система включает произвольные аресты самых
непримиримых лидеров, вроде Ивана Бургуджи, перехват финансовых потоков
и гуманитарной помощи, направляемой в автономию из-за рубежа, отъем
наиболее привлекательных предприятий, осуществляемый с помощью
государственного рейдерства, превентивную фабрикацию вялотекущих
уголовных дел против всех гагаузских политиков, замеченных когда-либо
хотя бы в мимолетной нелояльности Кишиневу, конфискационное
налогообложение и жесткий контроль над финансовыми потоками,
поступающими из центра. Все это сводит реальное влияние властей
автономии на нет, фактически отдавая Гагаузию под прямое кишиневское
управление. При этом, у Кишинева появляется масса возможностей для
демонстрации населению автономии неэффективности своих оппонентов.
Именно
по этой причине лидеры ПКРМ столь спокойны. Победа на выборах по их
замыслу должна, в итоге, похоронить победителей, загнанных в ловушку
регионализма.
Из сказанного естественным образом вытекают два
вывода. Первый – банальный. Гагаузский тупик хорошо демонстрирует то,
что стало бы с Приднестровьем в составе Молдовы. Это вывод очевидный и
не особо интересный, об это писали и говорили уже сотни раз.
Вывод
второй – нужно искать выход из региональной ловушки. Вариант здесь, по
сути, возможен только один: гагаузским политикам нужно перерасти рамки
автономии и национального движения, оставив внутренние гагаузские
вопросы позади и отведя им роль хотя и важных, но все же частных
проблем. Проблем, которые можно решить только на основе решения проблем
более общих. Первая из которых – отстранение от власти диктатуры клана
Воронина.
Это нелегкая задача. Для гагаузской элиты – почти
невыполнимая. Эта задача предполагает поиск ответов на многие непростые
вопросы, на которых уже споткнулись все до единой партии, ныне
действующие в Молдове. Она предполагает поиск ответа на главный вопрос:
имеет ли смысл дальнейшее существование Молдовы как государства? Если
да – то какова должна быть модель ее развития, и ее будущее? Если нет –
то куда девать эту ограбленную, обезлюдевшую и безнадежную территорию?
И какова будет при этом судьба Гагаузии?
Задача эта, повторяю,
очень сложная, почти за гранью возможного. Шансы вырваться из
региональной ловушки – исчезающе малы. Но никаких других шансов у
Гагаузии просто нет. Альтернатива выходу гагаузских политиков на
общемолдавский уровень только одна: окончательная и бесповоротная
деградация автономии. Во всех смыслах – в экономическом, политическом,
социальном. Всплеск политической активности, который мы сегодня
наблюдаем в Гагаузии, очень неустойчив, а все победы легко могут
оказаться пирровыми. На это, собственно говоря, и рассчитывают в
Кишиневе.
Сергей Ильченко специально для «С-Центра»