НОВОСТНОЙ ПОРТАЛ СНГ
События в политике, обществе, спорте. Сводка происшествий. Интервью
 
2023
iа.tirаs.ru@gmаil.соm // адрес редакции

Россия-США: Двадцать лет спустя или Рухнула ли стена?

Новости // 10:23, 30 января 2010 // 1698
Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем

А. Блок «Двенадцать»

Буржуазия [фр. bourgeoisie] - в Зап. Европе в средние века - жители города, горожане.

В этой статье я далек от намерения предложить читателям готовые решения; скорее, я хочу поставить вопросы. Существует мнение, согласно которому правильно поставленный вопрос – это уже половина решения. Я предлагаю читателю подумать вместе со мной – и над вопросами, и над ответами...

Совсем недавно цивилизованная часть человечества отмечала 20-летие падения Берлинской стены – одного из самых значимых символов политического раздела мира. Как изменился мир за последние 20 лет? Изменился ли? И если да, то насколько?

Одним из самых важных критериев оценки состояния мировой политики является динамика развития американо-российских отношений. Но прежде чем говорить о ней, давайте попробуем понять причины развала Советского Союза, а также отношение к этому на Востоке и на Западе.

Российская империя, будь то дореволюционная версия или Советский Союз, была империей трудно управляемой в силу многих причин. Основные из них - география империи, включавшей в себя до 14 часовых поясов, ее многонациональный характер, а также практически перманентная слабость экономики.

Территория этой империи на разных этапах существования изменялась. Во времена холодной войны она простиралась до Центральной Европы, не говоря уже о других странах - Кубе, например. Уместен вопрос: а как подобная империя вообще сохранялась?

Два фактора держали вместе такие разные части этой империи. Первый фактор – это сильнейший аппарат внутреннего давления на граждан. Назывался этот аппарат по-разному, но была ли это Охранка, были ли это ЧК, НКВД, МГБ или КГБ, суть от этого не менялась. Второй фактор - слабость экономики, которая, как это ни парадоксально, обращалась в Российской империи в силу гравитационного притяжения различных частей империи друг к другу – именно при взаимодействии с первым фактором. Экономическая отсталость на практике вела к тому, что разные части империи могли сотрудничать только друг с другом. Не имея возможности участвовать в экономическом соревновании с внешним миром, они были заинтересованы в отделении - и отдалении - от всего остального мира. Им нужна была территория, где их экономический интерес был бы защищен, а с потенциальным недовольством диссидентствующих первый фактор всегда справлялся.

Тайная милиция или полиция не случайно была такой сильной. Она имела ресурсы и обладала информацией, необходимой для поддержания полного контроля. Поэтому вовсе не удивительно, что именно в недрах КГБ под управлением Андропова и возникло понимание того, что экономика империи становится слишком слабой и не в состоянии удовлетворять даже минимальные нужды людей. При этом террор, подобный сталинскому, был уже просто невозможен.

И здесь я должен высказать мысль, которая многим покажется не новой, но от этого звучит не менее парадоксально. Несмотря на то, что Россия почти всегда была экономически слабой, ее вооруженные силы обладали настоящей мощью, особенно в 50-60 годах прошлого столетия. Россия тратила на поддержание и наращивание своей военной мощи громадную часть государственного бюджета. Залогом успеха в этом деле был, безусловно, тотальный контроль над собственным населением. Ирония развития России состояла в том, что, как бы слаба ни была Россия, она все равно, особенно во времена Советского Союза, являлась супердержавой в военном плане. Андропов пришел к выводу, что это дает возможность уникального международного маневра, рискованного, но абсолютно неизбежного в ситуации, когда Россия совершенно задыхалась экономически, и ей необходимы были иностранные инвестиции и новые технологии. Андропов понимал, что Соединенные Штаты не придут на помощь до того момента, пока не поймут, что Россия не угрожает более американским геополитическим интересам. Он предложил последовать примеру Ленина, подписавшего Брест-Литовский договор, предусматривавший обмен части территории на возможность выживания.

Мы хорошо помним, что случилось дальше. После смерти Брежнева Андропов принял власть, но почти сразу же заболел и умер. Вслед за ним ушел в мир иной и Черненко. Пришло время Горбачева. Горбачев стал настоящим последователем теории Андропова. На Западе Горбачева считают либералом, но я лично, хотя и благодарен ему за предоставленную возможность уехать из СССР, не согласен с этой оценкой. Горбачев есть плоть от плоти советского руководства. Он старался сохранить Коммунистическую партию, сохранить Советский Союз. Как и Андропов, он понимал величину риска, но также понимал и то, что другого пути просто нет. И он объявил перестройку и гласность. В результате стало усиливаться диссидентское движение, и, когда в Восточной Германии оно уже начало угрожать советскому контролю, для Горбачева настал момент истины.

Введение войск в Восточную Германию означало бы возврат к прошлому. И Горбачев решил поменять территорию на возможность выжить. В результате этого не только Берлинская стена оказалась разрушенной, но и почила в бозе Восточно-Европейская часть Советской империи. Перестройка и гласность победили систему не только потому, что она была слабой, но, прежде всего, потому, что двигателем гласности и перестройки явился КГБ (в те времена и не могло быть иначе, да и идея принадлежала Андропову). Как адвокаты гласности могли ее запретить?

То, что произошло после, считается на Западе периодом либерализации, а в России – периодом полной разрухи. 1990-е годы стали временем полной катастрофы в глазах жителей России, периодом глубочайшей бедности многих и стремительного обогащения нескольких. Россия не имела никакого управления, армия деградировала, финансовые картели разворовывали страну. Это было время, когда небольшое внешнее давление со стороны Запада могло разрушить Россию окончательно. Администрация Буша, а затем Клинтона решила этого не делать, и не столько из-за боязни бесконтрольного применения ядерного оружия, а больше из-за надежды, что Россия превратится в демократическую страну. Между прочим, то, что в перспективе одна демократическая страна может в геополитическом плане соперничать с другой демократической страной, во внимание практически не принималось.

Многие из нас задаются вопросом: а откуда, собственно, взялся Путин? На мой взгляд, его появление в качестве руководителя России весьма логично. Во все времена - независимо от того, были ли это времена спада или подъема, - тайная полиция в России служила двигателем политического процесса. И когда пришло понимание того, что нужно прекратить хаос, ФСБ снова стало двигателем процесса, а выходец из КГБ – ФСБ – президентом страны. Именно ФСБ первым пришла к выводу, что Российской Федерации угрожает полнейший коллапс, что андроповско-горбачевская игра с Западом привела к полнейшему падению и развалу страны. И Путин начал процесс рецентрализации. Вернуться к Советскому Союзу было уже невозможно. Но можно было вернуться к принципам, которые связывали части империи, постараться создать некое подобие союза государств вокруг России, используя российский контроль над важными естественными ресурсами, такими, как нефть, газ и другие, наладить взаимодействие силовых структур этих государств, а также - за счет ситуации вокруг Ирана - создать элементы внешней политики, которые превратят Россию в международного игрока.

К 2008 году, особенно после Российско-грузинской войны, стало ясно, что политика Владимира Путина осуществляется довольно успешно. Рост цен на нефть и газ, безусловно, являлся главным экономическим фактором поддержки его политики.

Стало ясно, что, несмотря на экономическую слабость, Россия снова может стать политической супердержавой и вступить в политическое соревнование с настоящей супердержавой – США, особенно на территориях, прилегающих к России, в отношениях с Германией, а также в ситуации вокруг гордиева узла современной политики – Ирана. Похоже, именно в силу того, что политическим путем, санкциями без поддержки России Иран не обуздать, Россия снова становится одним из центральных игроков.

Иран, изолированный от остального мира, не страшен. Иран, имеющий поддержку в лице России, очень опасен. И дело не только и не столько в ядерной угрозе: если Иран будет способен эффективно заминировать пролив Хор-Муса и узкий навигационный канал Персидского залива, цены на нефть и на страховку как самой нефти, так и судов-перевозчиков взлетят до небес. Если страховые компании перестанут страховать нефтяные танкеры в этом районе, мир недосчитается 40% нефтяных поставок. Взлет цен на нефть будет непредсказуемым. И пока читатель размышляет над тем, кому это может быть выгодно, я хочу вернуться к сегодняшнему состоянию российско-американских отношений и попробовать заглянуть в будущее.

Как я уже отметил, Россия опять, несмотря на кризис, становится мировым политическим игроком и, похоже, несмотря на объявленную политику «перезагрузки» отношений, пока не проявляет желания играть в «западной» команде. В определенной степени это нежелание определяется самим отношением России к термину «перезагрузка». Как мы знаем, период после холодной войны россиянами не рассматривается как период либерализации: для них это период полного хаоса, безработицы, работы задаром. Россия туда «перезагружаться» не хочет явно. Остаются два пути. Первый – холодная война. Второй – становиться частью западной цивилизации.

Первый путь – это сильная рука и, как следствие, сильная тайная полиция, сильная армия, возврат к временам, «когда все боялись». Надо объяснить россиянам (а это особенно трудно после неудачи 90-х годов), что это ничего хорошего людям и обществу в целом не принесет, что улучшение жизни людей возможно только при развитии по второму пути. Что делать западной цивилизации? Сделать все, чтобы Россия разрушилась окончательно? Но она, пока «загнется», успеет сильно навредить, может и саму цивилизацию разрушить... Или помочь России встать на ноги, стать развитой западной страной, поднять экономику и таким образом снизить роль и значение тайной полиции в России?

Похоже, и в нашем руководстве нет единого мнения. С одной стороны, желание «перезагрузиться», а с другой – визит Байдена в Восточную Европу и его речь о том, чего Россия боится больше всего, а именно – об американской поддержке стран Восточной Европы в противовес России.

И российское руководство сегодня абсолютно не выглядит монолитным. Что это – игра в доброго и злого полицейского или действительно желание президента Медведева направить Россию в русло развития по западному пути?

Попытка решения российской дилеммы - продолжать ли быть супердержавой за счет экономического положения общества и жизни простых россиян или отказаться от этой идеи - привела 20 лет назад к громадным переменам. Перемены привели к хаосу. Как только появилась какая-то стабильность, снова возникла та же дилемма. Похоже, в России решение одних проблем приводит к возникновению других. Так будет до тех пор, пока россияне не поймут, что руководство любой страны существует для того, чтобы стараться улучшить, прежде всего экономически, жизнь граждан своей страны, а не приносить их желание жить по-человечески в жертву политическим и территориальным устремлениям государственного руководства.

”Прекратить раздувать щёки”,призвал своих граждан Дмитрий Медведев.Kак же хочется верить, что подобные высказывания являются свидетельствами приверженности хотя бы части российского руководства новому подходу как к внутренним, так и к международным делам!

Мир, как и двадцать лет назад, снова стоит на перепутье. На перепутье и Россия. И сегодня, возможно, в 2012 году, Россия должна будет принять решение – станет ли она страной будущего, существующей для блага людей, или страной прошлого, существующей для поддержания военной и политической силы.

История России показывает, что и то, и другое Россия позволить себе не может. Причем это настолько явно, что должно, наконец, и в России стать альтернативой всего «тайного».

Alec Brook-Krasny

New-York