Абхазия
и Южная Осетия отказываются строить единое государство с Грузией. Но
ответ на вопрос «если не в Грузию, то куда?» не столь прост, как может
показаться.
Из многих зол…
Ничего
нового в позиции Сухуми и Цхинвали нет – она известна давно, и то, что
президенты Абхазии и Южной Осетии, Сергей Багапш и Эдуард Кокойты,
выступили на днях с заявлением о невозможности вхождения своих
республик в состав единого грузинского государства, особой сенсацией не
стало. Совершенно предсказуема и позиция Грузии. Да, Саакашвили
нагнетает напряженность. Ничего другого ему не остается. Как минимум,
по двум причинам.
Во-первых, никакого конструктива Саакашвили и
его команда предложить просто не в состоянии – нищая Грузия
непривлекательна как партнер, а ее западные спонсоры не хотят, да и не
могут (больше все-таки не хотят) дать Абхазии и Южной Осетии что-то
интересное. Если добавить к этому тот факт, что вся деловая жизнь
абхазских и южноосетинских элит прочно и однозначно привязана к России,
то позиция Грузии выглядит безнадежной, а миротворческие заявления
Саакашвили смотрятся даже не как обман, а как нечто дежурное, что
положено произносить к случаю, не задумываясь о содержании сказанного.
Во-вторых, военное обострение – но не война, а лишь балансирование на
грани войны – на руку Саакашвили, поскольку позволяет переключить
внимание общественного мнения Грузии с внутренних проблем грузинского
государства, несколько ухудшить в грузинском обществе отношение к
России, и, в конечном счете, укрепить рейтинг самого президента. Тема
борьбы с сепаратизмом, в особенности с абхазским – очень выигрышная
тема в грузинском обществе. Тот, кто выступает в роли такого борца,
набирает немалые очки.
Никаких загадок не таит и позиция России.
Россия проводила и будет проводить “серединный” курс – между признанием
и непризнанием.
Ни отдать, ни признать…
Для
России оставить Абхазию и Южную Осетию на произвол судьбы – значит,
лишиться влияния на Кавказе – раз. Предоставить дополнительные базы
чеченским повстанцам, которые хотя и загнаны сегодня в глухое подполье,
но отнюдь не побеждены окончательно – два. Сильно уронить авторитет
России в глазах лиц, относящихся к категории «соотечественников» – три.
Кроме того, сдача Абхазии и Южной Осетии означает и сдачу российских
инвестиций в этих непризнанных республиках – в отличие от молдавского
президента Владимира Воронина, Михаил Саакашвили на широкие компромиссы
в этом вопросе идти не готов. Инвестиции российского бизнеса в Абхазию
и Южную Осетию не то чтобы очень уж большие – тут больше дело принципа.
Не только сами пострадавшие, а все потенциальные инвесторы такого не
забудут очень долго, лет 20-30 как минимум. Проблема же вывоза капитала
из России до сих пор остается весьма острой.
Отчего бы тогда не
признать Абхазию с Южной Осетией, оперевшись на право сильного? Правда
в международных отношениях всегда остается за силой, и только в ней. К
тому же,можно сослаться еще и на косовские события. К этому, собственно
говоря, и призывают Россию сторонники курса на последовательную
конфронтацию с Западом. Но тут возникают немалые сложности.
Начнем
с того, что Россию и так побаиваются в соседних с ней странах СНГ –
слишком уж велики ее возможности по сравнению с другими бывшими
республиками СССР. А заявления радикальных патриотов, призывающих, при
малейших сложностях, отторгать от соседних с Россией стран куски
территории, порождают сомнения в том, что эти возможности всегда будут
находиться под твердым и разумным контролем. Большая часть
антироссийских коалиций в СНГ и возникла как реакция на
безответственные заявления такого рода. К примеру, поддержка Грузии
Украиной – однозначная и бесспорная заслуга тех, кто кричал и
продолжает кричать о необходимости отторгнуть от Украины Крым и
промышленный Восток. Словом, в СНГ в случае признания Россией Абхазии и
Южной Осетии, сразу же повеют зимние ветры. Даже окрепшие в последнее
время российско-среднеазиатские газовые союзы смягчат их лишь отчасти –
к тому же, не надо забывать о том, что охотников на среднеазиатский газ
сегодня в мире предостаточно, и тот же Китай весьма активно сближается
с газодобывающими среднеазиатскими странами.
Но кроме СНГ
существуют еще и ЕС, и США. И ссорится с ними всерьез России тоже не с
руки. Чтобы оценить, хотя бы отчасти, насколько не с руки, достаточно
вспомнить некоторые факты из области экономики.
Так, в список
бумаг, определенных Минфином России для вложения средств бывшего
Стабфонда, разделенного в феврале на фонд национального благосостояния
и резервный фонд, вошли: Испанское агентство государственного
кредитования, Австрийское агентство финансирования автомагистралей и
автострад, Германская группа банков реконструкции и развития, Канадское
агентство развития экспорта, Коммунальный банк Нидерландов, Британское
общество среднесрочного финансирования сети железных дорог, Германский
сельскохозяйственный рентный банк, Французский фонд муниципального
кредитования, Французский фонд обслуживания долгов системы социального
обеспечения, Австрийский экспортно-импортный банк, Федеральные банки
фермерского
кредита США, Федеральная корпорация США по ипотечному кредитованию
жилищного строительства, Федеральная национальная ипотечная ассоциация
США, Французский фонд ипотечного кредитования… Список длинный, его
можно продолжать, но общая тенденция ясна: Россия осуществляет
серьезные вложения в инфраструктуру США и ЕС. В общей сложности речь
идет о сумме в $46,6 млрд. Для сравнения – просто чтобы оценить
масштабы: на все вместе взятые национальные проекты в России в 2008
году запланировано выделить $12 млрд.
Кроме того, хотя за
последние годы государственный долг России практически выведен в ноль,
долги российских корпораций за то же время выросли с $50 до более чем
$400 млрд. Самыми крупными должниками Западу являются РАО “Газпром”,
“Роснефть”, “Сбербанк”.
Бухгалтерская цифирь, конечно, штука
довольно скучная. Но во многом именно цифры определяют международную
политику. И Россия несомненно это учитывает.
Политический пат
Итак,
просчитав варианты, приходим к неизбежному выводу: нынешнее
неопределенное состояние наиболее выгодно всем сторонам. В самом деле,
представим на минуту, что сегодняшняя Грузия получила-таки Абхазию и
Южную Осетию. И что, скажите, она с ними будет делать? Как она
интегрирует их политически в нынешнее грузинское общество, отнюдь не
монолитное, раздираемое клановыми разборками и региональными
противоречиями? Как интегрирует их экономически? Как примирит два
социума, наконец?
Относительная нормализация отношений в рамках
сохранения нынешней неопределенной ситуации, реализуемая со стороны
Тбилиси по принципу, «ни мира, ни войны, и вас мы никогда не признаем,
но все-таки торговать будем» тоже едва ли возможна. Во-первых, режим
Саакашвили слишком слаб, чтобы рискнуть на столь смелые шаги. Ярлык
«соглашательства с сепаратизмом» в сегодняшней Грузии – та еще черная
метка. Во-вторых, это немедленно поставит Грузию в очень непростые
отношения с Россией – непростые в том смысле, что на смену сегодняшней,
довольно-таки однозначной и последовательной неприязни должно будет
прийти аккуратно дозируемое сотрудничество. Учитывая существенные
обязательства Грузии перед США, выстроить такое сотрудничество хотя и
возможно, но очень непросто. Едва ли команда Саакашвили, к тому же,
ослабленная уходом в оппозицию целого ряда талантливых фигур, таких,
как Нино Бурджанадзе, Ираклий Окруашвили – последний, вопреки
распространенному заблуждению, был гораздо тоньше, чем «упертый
ястреб», в образе которого он пребывал на посту министра обороны, едва
ли, повторяю, эта команда способна сегодня на столь тонкую игру, тем
более – на то, чтобы провести смену курса в короткие сроки. С другой
стороны, Россия тоже не особо заинтересована поощрять подобные маневры:
они предполагают какие-то договоренности и взаимные обязательства, а
Саакашвили и его окружение как сторона, с которой можно договариваться,
в Москве котируются низко. И потому, в сложившейся ситуации нынешние
отношения с Тбилиси, помноженные на газовую зависимость, Москву, в
принципе, устраивают. Тбилиси, кстати, они тоже, в целом, устраивают –
если отрешиться от заявлений и разобраться в сути дела.
Как ни
странно это прозвучит, но они сегодня устраивают и Сухуми с Цхинвали!
Дело в том, что хотя определенность желательна в принципе, она же
одновременно и палка о двух концах. Любая определенность существенно
изменит расклады сил в обоих регионах. Но в любом случае такое
изменение будет не в пользу ни правящих там политических элит, ни тех
структур, на которые они опираются экономически. Потому что признание –
в любой форме – означает открытие «политических рынков» региона, а
значит – появление там новых сильных фигур и новый виток конкуренции и
передела власти. Оно же означает и очень серьезные экономические
реорганизации, связанные со встраиванием вчера еще непризнанных, а
сегодня – уже кем-то и как-то признанных республик в признанные же
структуры. Это повлечет неизбежный переходной период, потери, сложности
и риски. А к нынешней ситуации, при всех ее сложностях, местные элиты
прекрасно приспособились – зачем им немедленные перемены? К переменам
их может подвигнуть только угроза катастрофы. К примеру, в связи с
нарастающей экономической деградацией – примерно такой, какую мы
сегодня наблюдаем в Приднестровье. Но Приднестровье, в силу
географического положения и известных пограничных проблем находится в
худших условиях, а ситуация в кавказских непризнанных республиках,
граничащих с Россией, несколько устойчивее. И значит, в обозримой
перспективе, в отношении Абхазии и Южной Осетии вырисовывается
ситуация, которую можно назвать «нестабильной стабильностью». По сути,
Россия, открыв для Абхазии и Южной Осетии все экономические шлюзы,
заморозила нынешнюю ситуацию на достаточно долгий срок. Что, впрочем,
совсем неплохо – любое резкое изменение чревато ненужными потрясениями.
Стратегические перспективы
Хотя
такое состояние «политического пата» может длиться довольно долго, оно
все же не вечно. В связи с этим позволительно задаться вопросом о том,
что ожидает Абхазию и Южную Осетию в отдаленной перспективе 10-20 лет.
Иными словами, какой из трех «окончательных» вариантов представляется
самым вероятным: уход в Россию, возвращение в Грузию или полная
независимость? Итак – что?
Самой невероятной представляется все
же независимость. Причин тому много, но главная из них в том, что элиты
Абхазии, и, тем более, Южной Осетии, ни по каким параметрам не готовы
вести самостоятельную, без оглядки на сценарии, одобренные в России,
политическую игру.
Разумеется, в теории, для Абхазии, имеющей
выход к морю, самостоятельная игра возможна. Но ни фигур, способных на
столь решительные действия, ни кошельков, готовых, хотя бы в принципе,
профинансировать их, сегодня не видно. А Южная Осетия, зажатая между
Россией и Грузией и испытывающая естественное тяготение к Северной
Осетии, вообще не претендует на самостоятельность.
Чуть более
вероятным представляется присоединение к России. Но вероятность этого
тоже мала. Не то чтобы России в стратегической перспективе совсем не
были нужны такие приобретения, вовсе нет. Но вариант присоединения ей
наименее выгоден, ибо Грузия при этом навсегда уходит из сферы
российского влияния. Гораздо более привлекательной выглядит смена
режима в Тбилиси и объединение под гарантии России. При этом, смена
команды Саакашвили, а вместе с ней – и смена курса если не на более
умеренный, то хотя бы на более гибкий по отношению к России, скорее
всего, произойдет естественным путем, без какого-либо вмешательства
извне, просто по причине неуспешности нынешнего режима. Дальнейший
сценарий довольно очевиден: сильное давление на обе стороны, их
замирение и фактический российский протекторат. Либо – как вариант –
мягкий, «экономический» вариант такого протектората, в виде открытых в
сторону России экономических и инвестиционных зон, с особым режимом
пребывания для российских граждан. Этот последний вариант не вызовет
больших возражений даже со стороны западных партнеров Грузии. Не
исключено, что именно в какой-то момент Грузия получит и определенную
экономическую помощь с Запада – при том, правда, условии, что Тбилиси
докажет свою способность разумно этой помощью распорядиться.
Остается
последний вопрос: какова будет в этом случае судьба нынешних абхазских
и южно-осетинских элит? Очевидно, что без поддержки России она будет
печальна: большая их часть вынужденно эмигрирует, спасаясь от расправы,
и только отдельные фигуры будут интегрированы в грузинское политическое
пространство, причем, лишь на переходной период и едва ли на
самостоятельных ролях. Иными словами, без поддержки России нынешние
политические и общественные силы Абхазии и Южной Осетии будут попросту
превращены в пыль. Их сохранение целиком зависит от следующих вещей: от
готовности элит бороться за независимость сохраняя при этом высокий
уровень поддержки населения и от степени их сотрудничества с Россией,
надежности российского контроля над конечной ситуацией.
Сергей Ильченко