В
интервью «Профилю» Игорь Смирнов, президент Приднестровской Молдавской
Республики, рассказал о перспективах отношений ПМР с Молдавией,
Украиной и Россией.
— Почему так долго и сложно идет переговорный процесс с Молдавией?
—
Все банально и до тошноты противно. В данном случае при переговорах
имидж господина Воронина, Молдавии — это обиженная, униженная страна,
которой дают деньги и Европейский банк развития, и Соединенные Штаты, и
спонсоры различные, у которых задача убрать отсюда Россию. Но убрать
Россию — это не просто убрать какой-то орган, а убрать менталитет
российский, который здесь присутствует уже более двухсот лет. Ну,
распалось союзное государство, советское государство, советское
общество. Но осталась же часть этого общества. Мы говорим: давайте
построим федерацию, конфедерацию — а они: нет, только унитарное
государство.
— Считаете ли вы возможным признание независимости ПМР в ближайшем будущем?
—
Наш народ на референдуме в ноябре 2006 года очень четко ответил. Их
спросили: дорогие приднестровцы, случилось то, что случилось, — нет
великого государства. Как будем развиваться? Мы с вами в свое время для
физической защиты построили государственность. Будем развиваться
самостоятельно или вместе с Молдавией? 90% сказали: самостоятельно. Но
мы тогда еще один вопрос поставили: как будем развиваться (сейчас же
очень много различных направлений: кто-то движется в ЕС, кто-то — в
НАТО)? И получили ответ: вместе с Россией.
Каждый знает, что у
нас живут и русские, и украинцы, и гагаузы, и молдаване, и евреи, и
болгары, и другие — где-то 27 национальностей. И народ, который прошел
через экономические блокады, 17 лет продолжает выживать и быть
самодостаточным. И учимся, и рожаем, и можем себя защитить — что
показали в этом году. Но самое важное, наверное, что за это время
выросли поколения, которым не надо на бумаге объяснять, кто друг, кто
враг. Они четко знают: Россия — это наша великая родина. С другой
стороны, мы никогда не ставили вопрос так — вот мы хотим отделиться.
Правда, мы полностью испытали на себе, что такое двойные стандарты.
Если США настаивают на признании независимости Косово, значит, и
Приднестровье — и исторически, и юридически — имеет полное право на
самостоятельность. Но мы вопрос так не ставили, вот почему переговоры
затягиваются, хотя у нас больше прав на независимость, чем у Косово.
Нельзя сейчас соединить разные поколения. И Молдавия прежде всего
должна признать Приднестровье, каким бы абсурдным это сейчас ни
казалось.
— В 2006 году вы заявляли о намерениях Молдавии исключить ПМР из переговорного процесса…
—
Кишинев и сейчас пытается это сделать. Вы понимаете, эта игра… она
связана с тем, что господин Воронин, его партия сейчас начинают
подготовку к парламентским выборам. Дело в том, что мы не играемся — мы
живем. А для них переговоры — это средство получить помощь халявную,
как говорят в народе, далее — улучшить свой имидж, далее — заявить, что
Молдавия идет в НАТО, в Европейское сообщество. У них, наверное, нет
какой-то определенной доктрины, а у нас она есть. Вот почему мы провели
референдум. Не для того, чтобы насолить Молдавии, а для того, чтобы
узнать мнение народа.
Я задумываюсь иногда: единственное, что
требует от нас Молдавия, ее правительство, — это отказаться от
Российской Федерации, от российского присутствия, от российских
миротворцев, и жизнь у нас будет — Боже мой! Но, наверное, они плохо
знают историю этого края, который формировался веками, и формировался
так, что здесь не было никогда национальных гонений, потому что край
был вынужден защищаться как граница сначала императорской России, потом
Советского Союза. В то же время работали, осваивали что-то новое. И
вырос такой народ, который не позволит себя подмять. А вот Молдавия
хочет этого, причем это заявляют напрямую и американские дипломаты.
Американцы заинтересованы в том, чтобы сформировать здесь форпост
против Российской Федерации.
— Чувствуете ли вы возможность Молдавии еще раз попытаться военным путем решить проблему?
—
Я просто обязан как президент жить с этим. Поэтому мы и содержим армию.
Она небольшая, но достаточно боеспособная, и мы доказали во время
агрессии со стороны Молдавии, что умеем защищаться. Доктрина у нас
оборонительная. Отсюда и виды вооружения, и виды войск. Главное, народ
это понимает.
Все эти годы правители Молдавии делают нам гадости
— не граждане, а именно правители. Поэтому у нас не прерывалась военная
подготовка в школах, есть военные факультеты в университетах — мы
научены горьким опытом и готовы отразить все попытки агрессии, дать
отпор любой провокации.
— Представляют ли для вас угрозу анклавы на территории ПМР, контролируемые Кишиневом?
—
Таких анклавов три, и они представляют угрозу, но дело в том, что там
живет много граждан, которые хотят жить в Приднестровье. У нас были
четкие границы 90-го года, но так сложилось, что на момент подписания
соглашения о прекращении боевых действий там остались плацдармы
молдавских волонтеров. Чтобы их убрать, их надо было выбивать, а это
опять война. Сейчас на этих территориях население подавлено силой,
чтобы они не выступали за Приднестровье. Молдавия назначила господина
Шова на пост министра реинтеграции, а я перевожу: это означает
уничтожение Приднестровской Молдавской Республики. У нас тоже будет
министр по территориям, находящимся под управлением Молдавии, — для
защиты интересов наших граждан.
— Игорь Николаевич, как вы оцениваете отношения между ПМР и Украиной?
—
У нас около 29% населения — украинцы. Русских более 30%. Для нас
отношения с Украиной — это выход на Россию, и это очень важно,
поскольку границы с Россией у ПМР нет. Поэтому мы строим отношения с
Украиной и украинцами и по Конституции, и по совести. Выполняем все
обязательства по развитию литературы, языка (у нас три государственных
языка). Единственная полная средняя украинская школа — в Приднестровье,
в Молдавии такой школы нет, зато они любят говорить о дружбе.
Хочется,
чтобы шли наши поезда Тирасполь—Москва. Пока не ходят… Было, кстати,
такое поручение и министру транспорта Российской Федерации. Но, видимо,
по каким-то причинам россияне не смогли это сделать. Тем не менее
станции работают, грузы идут с нашего, а точнее, российского
металлургического завода. Министру иностранных дел Украины Огрызко не
надо все это объяснять. Он в курсе. Он несколько раз у нас был и
понимает, что и как. Я хочу еще раз обратить внимание: от этой блокады
кто теряет? Украина и Приднестровье, а Молдавия в выигрыше. Я надеюсь,
все исправится. Нельзя замкнуть людей в закрытых зонах и, как говорил
Владимир Владимирович, гетто создавать. Недавно я встречался с
действующим председателем ОБСЕ Иллкой Канервой, мне импонирует его
понимание, что силовым давлением вопросы не решить.
— Есть ли в Приднестровье политики, которые склонны к объединению с Украиной? Каково ваше мнение по этому вопросу?
—
Начнем с того, что есть Конституция. Ее надо выполнять. В Конституции
записано, что Приднестровская Молдавская Республика — независимое
государство. Разве на референдуме сказали, что мы войдем в состав
России?! Мы с удовольствием, но знаем, что долго придется ждать.
Поэтому важно не потерять эту связь: вот почему система образования у
нас российская. И ориентированы мы на Россию. Вот мэр Кишинева
Киротоакэ, прорумынский политик, он вырос в Румынии, учился там. В
Молдавии растят молодежь, внушая ей, что надо стремиться к Румынии, к
НАТО, к заманчивому Европейскому союзу… А у нас растет целое поколение,
они россияне, они знают, что такое Россия, Приднестровье. И не
политикам толкать куда-то народ. Есть Конституция, и две ее главы —
первая и вторая — меняются только референдумом. Как скажет народ, так и
будет. Еще раз повторю: мы не играемся — мы живем этой жизнью, которой
жили наши предки. Говорят: принимай историю, какая она есть. Вот мы и
делаем историю, какая она есть.
Дмитрий Старостин
Журнал “ПРОФИЛЬ”№3(559) от 28.01.2008