Президент Ассоциации независимых политологов Приднестровья ответил на вопросы спецкора всеукраинской газеты «Сегодня»
– Андрей Михайлович, есть ли повод у приднестровцев для оптимизма по части заметного улучшения их благосостояния уже в течение ближайших полутора лет, как обещает президент Евгений Шевчук?
– Я могу высказать лишь своё мнение на базе известных мне фактов.
Во-первых, единой программы реформ в экономике нет. Программа “Стратегия-2025”, представленная парламентским большинством в лице партии “Обновление”, не воспринята Президентом. Программу самого главы государства, которую в период выборной кампании называли “555 дней”, никто не видел. Она не опубликована, и есть ли она вообще, неизвестно. Такой разнобой не очень-то помогает “заметному улучшению благосостояния”.
Во-вторых, одно из главных бюджетообразующих предприятий – Молдавский металлургический завод в Рыбнице – не заработал в полную силу. Иногда он “включается” на несколько недель, и вновь замирает.
В-третьих, в государстве нет “своих” денег в том количестве, которое нужно для развития промышленности и сельского хозяйства. Производство не работает, значит, деньги не зарабатываются. Помогает Россия: перечисляет средства на выплаты пенсий и пособий. Было ещё сообщение, что 30 миллионов долларов перечислено на поддержание курса нашего рубля в распоряжение Приднестровского Республиканского банка – эти деньги целевые, их туда-сюда не будешь перебрасывать. Чтобы сделать заметный рывок в благосостоянии граждан, нужно располагать средствами, не зависящими от внешнего мира. Их, как мы сказали нет.
Отсюда вывод: главная задача сегодня в ПМР – это стабильные выплаты пенсий, пособий, заработных плат, отпускных и т.д. Чтобы не было никаких сбоев с этим! Вторая задача – это недопущение в ПМР “шоковой терапии” под видом реформ. У нас и так вовсю ползут вверх цены и тарифы, которые раньше были ниже, чем в Молдове. Чтобы реализовывать лозунг “Шок – это по-нашему!”, нужны высокие зарплаты и пенсии, а не такие, как у нас.
Так что надо просто удержать уровень жизни на минимально приемлемом уровне и не обрушить его в духе 90-х годов.
– Есть ли у президента и его команды рычаги и возможности для решения амбициозных задач?
– Для начала, если говорить об экономике, надо видеть программу реформ и, таким образом, знать, в чём эти задачи заключаются. Повторяю, конкретную, детализированную президентскую программу реформ никто не видел. Если говорить о конституционных полномочиях главы государства и Правительства для кардинальных реформ, то их достаточно.
Дело в том, что ещё в 1999-2000 годах прежний Президент Игорь Смирнов провёл конституционную реформу, в результате которой власть главы государства стала очень большой. Судите сами: коллегиальное Правительство уступило место совещательному Кабинету министров; Президент получил право самостоятельно назначать и смещать министров без согласования с Верховным Советом; также он назначал и смещал глав государственных администраций всех 7-ми территориально-администраитвных единиц республики (городов и районов). В 2011 году решили восстановить правительство и ввести должность Премьер-министра. Но все прочие-то полномочия главы государства остались! Выходит, при наличии политической воли, грамотной команды, реалистичной программы, дружной совместной работы с Верховным Советом можно добиться многого.
– Как Вы, кстати, оцениваете кадровую политику президента Шевчука – ключевые назначения в министерствах и силовых ведомствах, изменение структуры управления с введением должности премьера, выведение части госкомитетов под прямое подчинение президенту?
– В команде много молодых работников. Я сам стал министром науки, народного образования, культуры и религии в первом Правительстве ПМР 26 марта 1991 года – тогда мне не исполнилось ещё 27 лет. Вопрос в том, насколько тот или иной человек обладает необходимой эрудицией и способностями к упраленческой работе. В данном конкретном случае очевидно, что сплочённой, подготовленной коамнды к моменту прихода к власти у Евгения Шевчука не было. Ни молодой, ни “старой”. Я считаю, что назначения внешне иногда проходили хаотично и с опорой на, скажем так, странные кандидатуры, потому что преследовалась цель найти тех, кто будет безоговорочно поддерживать и укреплять власть нового Президента.
Так бывает на первых порах, когда лидер стремится закрепить своё положение. Но уже спустя несколько месяцев после воцарения такая политика не годится. На смену верным должны прийти профессионалы, которых будут воспринимать положительно промышленники, аграрии, предприниматели, бюджетники и т.д. Словом, все граждане. Если Президент будет исходить из необходимости стабильного развития ПМР, без всяких потрясений, он, несомненно, найдёт способ избавиться от некоторых нынешних функционеров, которые пользы не приносят, но дискредитировать власть вполне могут.
Что касается силовых структур, то в целом ничего необычного в назначениях их руководителей не было, за исключением органов госбезопасности. Я уверен, учитывая сложнейшее геополитическое, подчас “прифронтовое” положение ПМР, что руководить КГБ ПМР должен чекист-профессионал, знающий как свои пять пальцев разведывательную и контрразведывательную работу; оперативно-розыскную деятельность, особенности наружного наблюдения, прослушки, знакомый с техническими новинками в сфере спецслужб. Он также должен иметь представление о специфике работы как дружественных, так и враждебных своему государству стран.
У нас ГБ возглавляет бывший мэр Дубоссар Владислав Финагин – человек с большим политическим и административным опытом. Вот и надо было его опыт использовать по назначению. Но он не специалист в данной сложнейшей области. А мы ещё по опыту СССР знаем, что назначение Вадима Бакатина главой советского КГБ завершилось развалом одной из мощнейших в мире спецслужб. Я, кстати, думаю, что надо вновь поднять статус органов госбезопасности – преобразовать КГБ (кстати, зачем взяли это “застойное” название?) в МГБ. Я согласен, что “органы” должны, как и все ведомства, быть под контролем, но в ПМР значение разведки и контрразведки никак не меньше, чем значение таких уважаемых институтов, как армия и милиция.
О госкомитетах, подчинённых Президенту. Он, я думаю, хочет укрепить этим свою власть. Дело в нашем мире обычное. Вы, очевидно, имеете в виду, прежде всего, СМИ. Сегодня тот, кто контролирует информацию и её подачу, контролирует всё. Или почти всё. Но и тут не совсем понятно, зачем столь важную структуру было низводить до уровня госслужбы. Проще был инициировать вхождение министра информации и телекоммуникаций в непосредственно номенклатуру президента – как и силовиков, которые, я уверен, должны тоже входить в такую номенклатуру.
– На какие политические и финансовые силы новая власть опирается и есть ли вероятность парламентского кризиса в ПМР, где у президента пока нет большинства?
– Я убеждён, что ключ к успеху – не в получении “президентского” большинства в Верховном Совете ПМР. Надо работать с теми депутатами и руководством Верховного Совета, какие есть. В свою очередь, депутаты также должны относиться с уважением и пониманием к позиции главы государства. Нужно не “дожимать” друг друга, а искать компромисс. Пропрезидентские силы сегодня стремятся заменить спикера ВС Анатолия Каминского на более лояльную Евгению Шевчуку фигуру. С точки зрения чисто политического противостояния это логично. С точки зрения недопущения системного политического кризиса в непризнанной стране, противники которой только и ждут грызни в Тирасполе, нужно уметь слышать друг друга, чтобы не опрокинуть государственный корабль.
Не знаю, кто конкретно спонсировал команду действующего Президента ПМР на прошлогодних выборах. Но сейчас всё развивается так, что, по моему предположению, данная команда старается взять под контроль все мало-мальски значимые финансовые потоки в республике. Так обычно делается в разных странах, когда власть стремится избежать появления многочисленной и финансово сильной оппозиции. В ПМР, с одной стороны, берутся под контроль экономические объекты, которые в массовом сознании увязывались с семьёй экс-президента Игоря Смирнова (например, Каменский консервный завод). С другой, идут явные шаги, направленные на решительное ослабление или даже устранение с арены фирмы “Шериф”, которую ряд аналитиков рассматривает как опору партии парламентского большинства – “Обновления”. Как мы помним, “Обновление” выдвинуло кандидатом на пост президента ПМР Анатолия Каминского – нынешнего (по состоянию на 10 июня) Председателя Верховного Совета ПМР.
Если руководствоваться нашей, кондовой, посконной постсоветской логикой, то можно предположить, что новая власть будет пытаться создавать свой “Шериф”.
– Возможен ли, на Ваш взгляд, реванш прежней власти, и не являются ли инициативы президента (попытка отмены срока давности для уголовного преследования, контакты его представителей со Следственным комитетом РФ) попыткой упреждающей разборки – выдавить или склонить к сотрудничеству политических оппонентов в республике?
– Что значит реванш? По Конституции ПМР, следующие парламентские выборы у нас пройдут в декабре 2015 года. А президентские – годом позже. Если исходить из того, что все ветви власти и политические силы в целом будут делать упор на диалог, а не на разгром и истощение друг друга, то всё пойдёт своим законным чередом. Тогда термины “поражение” или “реванш” не нужны. А вот если завяжется драка без правил в “верхах”, тогда проиграет всё государство. Не выиграет ни “старая”, ни “новая” власть.
Я не исключаю, что разные сомнительные личности пытаются сегодня влезть в доверие Президенту ПМР, чтобы спровоцировать его схватку как со сторонниками экс-президента Игоря Смирнова, так и с Верховным Советом. Но помните, как говорил Холтофф из “Семнадцати мгновений весны”: “Их рукой водит вражеская воля!”. Давайте расуждать логически. Предлагается отменить срок давности по делам об убийствах и изнасилованиях, отсчитывая возможные дела и наказания с 1 января 1992 года.
Во-первых, закон обратной силы не имеет. Можно, конечно, уже после приговора о тюремном заключении расстреливать, как это делал Хрущёв в 60-х. Но это в мире, мягко говоря, не приветствуется.
Во-вторых, обратим внимание на дату – 1 января 1992 года. С марта по июль 92-го шла молдо-приднестровская война. С учётом идущего сейчас внешне сближения между ПМР и РМ лоббисты официального Кишинёва вполне могут попробовать “продавить” уголовные дела на защтников Приднестровья. Гибель любого молдовского военнослужащего или сторонника территориальной целостности Молдовы могут представить как убийство со всеми вытекающими для дравшегося за независимость ПМР человека последствиями.
В-третьих, в 1990-е годы погибло немало бизнесменов – и нормальных, и криминальных. Если “20-летнее” предложение пройдёт, то эти смерти могут быть повешены без особых доказательств (кто их сейчас найдёт?) на бывших лидеров ПМР, бывших силовиков и верхушку приднестровского бизнеса. А организовать лжесвидетелей, да и вообще сфальсифицировать дела – небольшое искусство. То же и с изнасилованиями: эту статью тоже можно сфабриковать в отношении неугодных: выйдет какая-то подкупленная баба, и скажет – этот товарищ меня отымел в естественной и извращённой формах. Заодно с фальсифицированным обвинением пойдёт и дискредитация обвиняемого.
В-четвёртых, после того, как сторонников независимости ПМР можно будет такими метолами устранить, окажется легче “слить” Приднестровье правым силам Кишинёва по модели “широкой автономии” “восточных районов Молдовы” в составе унитарного государства. А далее Кишинёв легко избавится и от тех, чьими руками он постарается устранить “твёрдых независимцев”.
Возможно, кто-то готовит спецоперацию по устранению с помощью ложных обвинений наиболее влиятельных сторонников независимости ПМР.
Можем ли мы полностью исключать, что обращение того же М.Бергмана в Следственный Комитет России – это сознательная игра в интересах Молдовы и, возможно, её союзников против Приднестровья как такового? А заодно и против Украины и России. Пусть каждый сам сделает выводы, но надо помнить, что ослабление и возможное падение ПМР означает падение барьера против румынской опасности. Учитывая румынскую экспансию в районе Черноморского шельфа (остров Змеиный), острова майкан на Дунае, Южной Бесарабии и Северной Буковины, надо признать – эта опасность велика.
– Раз уж мы заговорили о Молдове, будет ли более успешным и конструктивным диалог новой власти с Кишинёвом?
– В чём? Вот где корень проблемы! Я думаю, надо обсуждать и решать вопросы экономики, экологии, совместной борьбы с преступностью, социальной сферы. А политические, статусные вопросы обсуждать не надо. Почему? Кишинёв настаивает на унитарной модели урегулирования. Это смешно, потому что ПМР примерно равна Молдове в весовой категории. Государственные институты в Приднестровье реально работают. Отгремела война, которую тогдашнее прорумынское руководство Молдовы не выиграло.
К тому же урегулирование – это уже не двусторонняя молдо-приднестровская проблема. Вот главное: а в каком геополитическом пространстве должно произойти урегулирование? Руководство РМ желает, чтобы Приднестровье как часть унитарной Молдовы вошло в зону торговли ЕС, отказалось от нахождения в восточном пространстве (Украина, Россия, СНГ в целом), согласилось на смену формата миротворческой операции и вывод российских войск (украинские миротворцы, к сожалению, в своё время так и не вошли в ПМР). К тому же Кишинёв считает внешнюю политику реинтегрированного государства исключительно своей прерогативой, неподвластной Приднестровью. Тирасполь должен стать самоубийцей, чтобы согласиться на всё это. Ясно, что при такой модели ПМР будет “съедена” мгновенно Кишинёвом и союзным ему Бухарестом при непротивлении евроструктур. Согласитесь, если Тирасполь согласится на унитарную модель, на территории Приднестровья тут же станут действовать все молдо-румынские соглашения, в том числе о сотрудничестве с румынской жандармерией.
– На Ваш взгляд, возможен ли сценарий более активного, не завуалированного продвижения влияния Российской Федерации в ПМР, как, например, в Абхазии и Южной Осетии, в том числе – с введением российского рубля?
– Введение российского рубля в ПМР сейчас невозможно, ибо республика не признана официально Россией и не является частью Российской Федерации. Никто ведь не считал – сколько российского “нала” требуется для хождения в ПМР. А как быть с “безналом”? На основании какого соглашения доставлять российские рубли в ПМР? И как технически это сделать? А если на следующий год российско-приднестровскиее отношения ухудшатся, не прекратит ли Москва сотрудничество в данной сфере?
Тут ещё целая куча вопросов, а ответ видится один: в нынешней ситуации ПМР должна обладать самостоятельной национальной валютой со стабильным курсом. У России и без включения ПМР в свою рублёвую зону есть интересы на Днестре.
Экономические – у российского бизнеса приоритетные позиции в Приднестровье.
Политические – Тирасполь с 1990 года неизменно поддерживал Москву.
Военные – в ПМР дислоцируются остатки 14-й армии в лице Оперативной группы российских войск (ОГРВ), а также миротворческие силы.
Получается, Москва занимает сильные позиции в ПМР, не разрывая отношений с Кишинёвом. Эта ситуация может измениться, если сближение Молдовы и Румынии станет слишком уж сильным. Но такое сближение будет очень опасным и для Украины.
– Если уж мы заговорили об Украине, будет ли она проявлять себя активным игроком в ПМР, где проживает около 130 тысяч украинских граждан?
– Я думаю, Украина – страна трезвомыслящих, практичных людей. Она в состоянии оценить как стратегическую важность Приднестровья, так и ту опасность, которая нависла над Украинской землёй.
Если силы ПМР будут исчерпаны в неравном противостоянии с кишинёвскими правыми и их румынскими союзниками, если упомянутый мною приднестровский барьер падёт, неизбежна геополитическая катастрофа: великорумынский шовинизм пересечёт Днестр и шагнёт на Левобережье этой реки – в направлении Одессы. Тем самым будет нарушена вековая граница стран и цивилизаций, разделительной линией которых и был Днестр. Этот барьер был взят Румынией лишь однажды: в 1941-1944 годах, при Адольфе Гитлере и Ионе Антонеску.
Бухарест напорист, он жаждет реванша для восстановления “Великой Румынии”. Пока Россия и Украина выясняют между собой отношения по газу, Черноморскому флоту и ещё чему-нибудь, румыны намерены бить врагов поодиночке. Пока – на дипломатическом фронте, тут они всегда были сильны. Если только ПМР будет подчинена унитарной Молдове, Бухарест тут же запустит программу “объединения двух румынских государств”. И не надо думать, будто европейские бюрократы Румынии чего-то там кому-то не позволят. Что, помешали они Румынии оторвать от Украины Черноморский шельф у Змеиного?
Я убеждён: Украина должна обрести на приднестровском направлении “второе дыхание”, активно работать с ПМР напрямую во всех областях. Если же верх возьмёт сонное ожидание, то пробуждение для Украины может оказаться безрадостным.