Шова-неудачник
Эксперты // 12:33, 24 сентября 2009 // 3243
Споры с целью доказать полезную деятельность министерства реинтеграции и отстоять его существование бесполезны и лишены какого-либо практического смысла, считает первый вице-спикер парламента Серафим Урекян. Как он заявил агентству НИКА-пресс, ликвидация данного ведомства является осознанным решением Коалиции, поскольку оно за годы существования в условиях коммунистического режима проявило себя, как крайне бесполезная и, что вообще является нонсенсом, закрытая для общества и политической оппозиции структура. А все разговоры, считает Урекян, о том, что либералы ликвидацией министерства будто бы показывают свое пренебрежение к проблеме восстановления территориальной целостности страны, следует отнести к тщетным стремлениям фракции ПКРМ найти изъяны в формировании нового состава высшей исполнительной власти. Решение о передаче всего комплекса проблем по урегулированию и, в частности, непосредственного участия официального Кишинева в переговорах, введение одного из вице-премьеров страны по понятным причинам дает молдавской стороне заметные организационные и материальные преимущества.
Первый вице-спикер дал понять, что решение о ликвидации министерства ренитеграции было принято и с учетом консультаций Коалиции с некоторыми представителями сторон, входящими в формат «5+2».
Во время парламентских дискуссиях о новой структуре кабинета исполнительной власти РМ член фракции ПКРМ, бывший министр реинтеграции Василий Шова заметил, что ликвидация министерства без учета общественного мнения на местах вызовет как минимум недоумение в молдавских селах, находящихся в зоне безопасности. Депутат от Либерально-демократической партии Александр Тэнасе заметил по этому поводу отсутствие в багаже министерства решений или программ, реализация которых положительно бы повлияла на поиски реальных путей реинтеграции.
НИКА-пресс
Комментарий агентства
Своим замечанием о необходимости учесть общественное мнение для принятия оптимального решения о судьбе министерства Шова насмешил многих, кто более или менее знаком с его деятельностью в должности главного интегратора. Кстати сказать, через некоторое время после назначения Шову в Тирасполе стали называть главным кишиневским интеграстом – очевидно, за действия, мало похожие на поиски попыток наладить с приднестровской стороной перспективный диалог. Тамошние переговорщики, конечно, не подарок. Но и сам Шова со своей малочисленной министерской командой заслужил такое пренебрежительное отношение и даже усердно его подтверждал. То, как были организованы и проведены в 2008 году две последние встречи в Тирасполе Воронина со Смирновым (от пустяковых деталей – до трагических просчетов тогдашнего президента РМ) заслуживало тираспольских усмешек. То, что Шова удержался в должности министра после «тираспольского позора Воронина» утвердило в выводах и не только приднестровцев: возле молдавского лидера нет людей ни с чувством собственного достоинства, ни способных иметь и отстаивать собственное мнение.
Первые недели в министерском кресле Шова проявил интерес к общественному мнению о приднестровской проблеме. На встрече с журналистами и представителями гражданского общества РМ в начале 2003 года он заявил: министерство будет максимально открыто, мнением негосударственных структур о своей деятельности оно будет интересоваться не в самую последнюю очередь. К середине этого же года министерство стало одним из самых закрытых ведомств в «красном правительстве». В то время Кишинев уже начал двусторонние контакты с Москвой, взявшейся по обоюдной договоренности писать проект плана урегулирования. И чем меньше было ушей и глаз около нового документа, названного впоследствии «меморандумом Козака», тем лучше. Скандал вокруг документа и последующие после ноября 2003 года события показали, что Кишинев все больше и больше закрывает от общественности приднестровскую проблематику, а сам Шова вынужден работать под неустанным контролем воронинской администрации – все его более или менее значимые встречи с внешними партнерами проходили в присутствии советника президента Ткачука.
Причина такого строго отношения ко всему, что происходит на молдо-приднестровском направлении, объяснялась просто: самая поверхностная информация о содержании переговоров, о документах, обсуждаемых на встречах с экспертами, а также утечка, допускаемая в кишиневские и московские СМИ, работающие «под Воронина», говорила о том, что «красные власти» РМ стремятся сохранить приднестровский вопрос как инструмент по сохранению у власти в РМ Партии коммунистов. Все требования депутатов от парламентской оппозиции пригласить Шову для отчета о работе министерства натыкалась на молчание «красного большинства», поддерживаемого после 2005 года и группой вице-спикера Рошки. Шова, правда, снисходил до встреч с отдельными фракциями, однако его отчеты лишь перед «коммунистами и фронтистами» выглядели форменным издевательством. Вообще, коммунисты всегда, когда речь заходила о подключении хоть в каком-нибудь виде парламента к урегулированию, вели себя заносчиво, словно бы говоря: не суйте нос не в свое дело.
Впрочем, Шова периодически проводил с избранными и наиболее успешно работающими в стране неправительственными организациями РМ тематические встречи. Особенно активно они проходили в тот период, когда Кишинев трепал нервы Западу и США организованными провокационными слухами о своем секретном плане, согласно которому Москва будто бы может получить еще больше, чем по плохому «меморандуму Козака». Шова знал наверняка, что о содержании встреч с отечественными экспертами станет известно евросоюзной части дипломатического корпуса в РМ, и использовал это обстоятельство в качестве повода для начала торговли с Западом. Вечный и, надо сказать, эффективно работающий кишиневский мотив «если вы не поможете нам, мы сдадимся русским» действовал безотказно. Во всяком случае, он держал в напряжении всех, сохранял тревожный интерес к ПКРМ и самому Воронину, но… Собственно переговорный процесс все дальше заходил в тупик. Нынешнее положение дел в вопросе урегулирования – стороны стоят на разных позициях и оставлять их не собираются - сложилось именно в результате осознанной политики Кишинева, которого никогда не интересовал конечный результат. А заявление Воронин о том, что «приднестровский вопрос – дело безопасности всей Европы» дает представление об иждивенческих настроениях молдавских «красных». И кстати, именно согласно им Кишинев не хочет вернуться к истокам конфликта, т.е. к диалогу с Тирасполем без посторонних. Частые замечания Смирнова о том, что Тирасполь ведет переговоры с Кишиневом, а ни с кем-то еще, в ведомстве Шовы будто никогда и не слышали.
Бывший министр отличался и словоблудием. Его заявления о каких-то дорожных картах, о пакетном документе, способном существенно продвинуть переговоры, о «кишиневском плане», о «смелых инициативах Воронина» в конце концов надоели всем. Проект договора, переданного Смирновым Воронину в апреле 2008 года, это был не просто текст, предусматривающий заключение договора между Кишиневом и Тирасполем о дружбе и сотрудничестве двух соседних государств, а предложением Молдове прекратить пустую болтовню, сдобренную мелкими провокациями и слухами: вот вам документ и не морочьте ни себе, ни людям голову. Апрельский документ, который Воронин, кстати, принял безропотно и позорно доставил его в Кишинев, тоже следует считать оценкой деятельности и министерства реинтеграции.
Незадолго до отставки Шова отличился заявлением о договоренностях Кишинева провести встречу переговорщиков, наблюдателей и посредников в формате «5+1», т.е. без участия Тирасполя. На явную провокацию никто не среагировал. Ссылки Шовы на согласие киевских участников полноценного формата «5+2» оказались блефом. Запомнится, несомненно, и другое заявление Шовы – о намерения Кишинева построить мост через Днестр выше плотины Дубоссарской ГЭС. Сооружение должно было связать ряд левобережных сел, находящихся под юрисдикцией Кишинева, с «большой землей». Предполагалось, что деньги на дорогущую стройку даст Европа. Основная цель – спасти граждан Молдовы, проживающих по ту сторону Днестра, от гуманитарной катастрофы. Вот и весь Шова со своим министерством.
Первый вице-спикер дал понять, что решение о ликвидации министерства ренитеграции было принято и с учетом консультаций Коалиции с некоторыми представителями сторон, входящими в формат «5+2».
Во время парламентских дискуссиях о новой структуре кабинета исполнительной власти РМ член фракции ПКРМ, бывший министр реинтеграции Василий Шова заметил, что ликвидация министерства без учета общественного мнения на местах вызовет как минимум недоумение в молдавских селах, находящихся в зоне безопасности. Депутат от Либерально-демократической партии Александр Тэнасе заметил по этому поводу отсутствие в багаже министерства решений или программ, реализация которых положительно бы повлияла на поиски реальных путей реинтеграции.
НИКА-пресс
Комментарий агентства
Своим замечанием о необходимости учесть общественное мнение для принятия оптимального решения о судьбе министерства Шова насмешил многих, кто более или менее знаком с его деятельностью в должности главного интегратора. Кстати сказать, через некоторое время после назначения Шову в Тирасполе стали называть главным кишиневским интеграстом – очевидно, за действия, мало похожие на поиски попыток наладить с приднестровской стороной перспективный диалог. Тамошние переговорщики, конечно, не подарок. Но и сам Шова со своей малочисленной министерской командой заслужил такое пренебрежительное отношение и даже усердно его подтверждал. То, как были организованы и проведены в 2008 году две последние встречи в Тирасполе Воронина со Смирновым (от пустяковых деталей – до трагических просчетов тогдашнего президента РМ) заслуживало тираспольских усмешек. То, что Шова удержался в должности министра после «тираспольского позора Воронина» утвердило в выводах и не только приднестровцев: возле молдавского лидера нет людей ни с чувством собственного достоинства, ни способных иметь и отстаивать собственное мнение.
Первые недели в министерском кресле Шова проявил интерес к общественному мнению о приднестровской проблеме. На встрече с журналистами и представителями гражданского общества РМ в начале 2003 года он заявил: министерство будет максимально открыто, мнением негосударственных структур о своей деятельности оно будет интересоваться не в самую последнюю очередь. К середине этого же года министерство стало одним из самых закрытых ведомств в «красном правительстве». В то время Кишинев уже начал двусторонние контакты с Москвой, взявшейся по обоюдной договоренности писать проект плана урегулирования. И чем меньше было ушей и глаз около нового документа, названного впоследствии «меморандумом Козака», тем лучше. Скандал вокруг документа и последующие после ноября 2003 года события показали, что Кишинев все больше и больше закрывает от общественности приднестровскую проблематику, а сам Шова вынужден работать под неустанным контролем воронинской администрации – все его более или менее значимые встречи с внешними партнерами проходили в присутствии советника президента Ткачука.
Причина такого строго отношения ко всему, что происходит на молдо-приднестровском направлении, объяснялась просто: самая поверхностная информация о содержании переговоров, о документах, обсуждаемых на встречах с экспертами, а также утечка, допускаемая в кишиневские и московские СМИ, работающие «под Воронина», говорила о том, что «красные власти» РМ стремятся сохранить приднестровский вопрос как инструмент по сохранению у власти в РМ Партии коммунистов. Все требования депутатов от парламентской оппозиции пригласить Шову для отчета о работе министерства натыкалась на молчание «красного большинства», поддерживаемого после 2005 года и группой вице-спикера Рошки. Шова, правда, снисходил до встреч с отдельными фракциями, однако его отчеты лишь перед «коммунистами и фронтистами» выглядели форменным издевательством. Вообще, коммунисты всегда, когда речь заходила о подключении хоть в каком-нибудь виде парламента к урегулированию, вели себя заносчиво, словно бы говоря: не суйте нос не в свое дело.
Впрочем, Шова периодически проводил с избранными и наиболее успешно работающими в стране неправительственными организациями РМ тематические встречи. Особенно активно они проходили в тот период, когда Кишинев трепал нервы Западу и США организованными провокационными слухами о своем секретном плане, согласно которому Москва будто бы может получить еще больше, чем по плохому «меморандуму Козака». Шова знал наверняка, что о содержании встреч с отечественными экспертами станет известно евросоюзной части дипломатического корпуса в РМ, и использовал это обстоятельство в качестве повода для начала торговли с Западом. Вечный и, надо сказать, эффективно работающий кишиневский мотив «если вы не поможете нам, мы сдадимся русским» действовал безотказно. Во всяком случае, он держал в напряжении всех, сохранял тревожный интерес к ПКРМ и самому Воронину, но… Собственно переговорный процесс все дальше заходил в тупик. Нынешнее положение дел в вопросе урегулирования – стороны стоят на разных позициях и оставлять их не собираются - сложилось именно в результате осознанной политики Кишинева, которого никогда не интересовал конечный результат. А заявление Воронин о том, что «приднестровский вопрос – дело безопасности всей Европы» дает представление об иждивенческих настроениях молдавских «красных». И кстати, именно согласно им Кишинев не хочет вернуться к истокам конфликта, т.е. к диалогу с Тирасполем без посторонних. Частые замечания Смирнова о том, что Тирасполь ведет переговоры с Кишиневом, а ни с кем-то еще, в ведомстве Шовы будто никогда и не слышали.
Бывший министр отличался и словоблудием. Его заявления о каких-то дорожных картах, о пакетном документе, способном существенно продвинуть переговоры, о «кишиневском плане», о «смелых инициативах Воронина» в конце концов надоели всем. Проект договора, переданного Смирновым Воронину в апреле 2008 года, это был не просто текст, предусматривающий заключение договора между Кишиневом и Тирасполем о дружбе и сотрудничестве двух соседних государств, а предложением Молдове прекратить пустую болтовню, сдобренную мелкими провокациями и слухами: вот вам документ и не морочьте ни себе, ни людям голову. Апрельский документ, который Воронин, кстати, принял безропотно и позорно доставил его в Кишинев, тоже следует считать оценкой деятельности и министерства реинтеграции.
Незадолго до отставки Шова отличился заявлением о договоренностях Кишинева провести встречу переговорщиков, наблюдателей и посредников в формате «5+1», т.е. без участия Тирасполя. На явную провокацию никто не среагировал. Ссылки Шовы на согласие киевских участников полноценного формата «5+2» оказались блефом. Запомнится, несомненно, и другое заявление Шовы – о намерения Кишинева построить мост через Днестр выше плотины Дубоссарской ГЭС. Сооружение должно было связать ряд левобережных сел, находящихся под юрисдикцией Кишинева, с «большой землей». Предполагалось, что деньги на дорогущую стройку даст Европа. Основная цель – спасти граждан Молдовы, проживающих по ту сторону Днестра, от гуманитарной катастрофы. Вот и весь Шова со своим министерством.