О
перспективах и некоторых особенностях переговоров по урегулированию
приднестровской проблемы корреспондент агентства НИКА-пресс беседует с
кишиневским политологом Виталием Андриевским.
–
Приднестровская проблематика, равно как и все скрытые и явные процессы,
происходящие внутри и вокруг урегулирования отношений между Кишиневом и
Тирасполем, периодически сопровождаются поисками так называемого ключа,
т.е. главного механизма, используя который можно, с одной стороны,
прекратить длительное противостояние двух берегов, с другой, –
запустить процедуры перехода некогда единой страны на мирный режим
жизни. Судя по заявлениям отдельных политиков, они тщательно этот ключ
ищут, и не только его находят, но и даже открывают места, где он
находится… Несколько месяцев назад президент РМ В. Воронин заявил о
том, что «ключ к приднестровскому вопросу находится в Москве». Как Вы
могли бы оценить такую позицию?
– Я убежден, что такими
образом официальный Кишинев сам себя ставит в ущербную ситуацию и
признает свою неполноценность. Это еще и желание снять с себя
ответственность за происходящие в стране процессы, переложив ее на
кого-то. Здесь я бы позволил себе быть категоричным в своих выводах –
пресловутый ключ к приднестровскому вопросу находится в Кишиневе и
Тирасполе. Оснований для таких выводов более чем достаточно. Ну, хотя
бы – в любом случае основные документы, регламентирующие урегулирование
проблемы и принципы взаимоотношения сторон, будут обсуждаться,
признаваться и подписываться сначала молдавскими и приднестровскими
соответствующими структурами, а уже потом всеми остальными зарубежными
участниками переговоров.
– А когда кишиневские официальные
деятели называют конкретный адрес, где находится ключ (кстати, они,
бывало, говорили и о главной роли Вашингтона, Брюсселя..; Киев тоже
фигурировал в перечне его обладателей), это как следует понимать?
–
Если иметь в виду конкретно заявление Воронина о ведущей роли Москвы в
территориальных проблемах Молдовы, то за этим надо понимать следующие
его действия. Он выставил на торги статус РМ как нейтрального
государства на фоне расширения натовских усилий в регионе и дал понять
России, что политика неприсоединения Молдовы стоила бы Москве
вмешательству в решения приднестровской проблемы сообразно основным
интересам Кишинева. Но в этом же есть и желание заставить Россию
«таскать каштаны из огня» для Молдовы. Видно ведь, что решить
приднестровскую проблему будет очень непросто – надо идти на какие-то
компромиссы, Воронин к этому не готов, и вряд ли до выборов он
осмелиться на подобные действия, поскольку они способны будут взорвать
ситуацию на правом берегу. Поэтому я бы отнес сегодняшний этап в
урегулировании к электоральным играм Партии коммунистов и самого
Воронина, которые сводятся к одному простому тезису: мы уже готовы к
эффективному диалогу с Тирасполем, но нам нужен еще один мандат
доверия, чтобы завершить работу.
– А что Россия? Сигнал-то
хороший – Кишинев говорит «я свой», Кишинев же говорит, что только с
помощью Москвы он может поставить последнюю точку в вопросе
урегулирования.
– Это только сам Воронин может рассматривать
свои сигналы как хорошие и перспективные. Я бы здесь напомнил недавние
заявления Константина Затулина, сделанные им в Кишиневе на конференции
«Урегулирование приднестровского конфликта в контексте европеизации
Молдовы» о позиции России. Москва готова рассматривать все предложения
Кишинева. Но она также будет прислушиваться и к мнению Приднестровья.
Думаю, не получится реализовать примитивный сценарий, согласно которому
Москва отдаст Приднестровью приказ действовать по планам Кишинева. Я
даже думаю, что Воронин отдает себе в этом отчет.
– За долгую
историю противостояния сторон не раз звучали и призывы вспомнить, что
главными действующими лицами в конфликте все-таки являются Кишинев и
Тирасполь. На упомянутой конференции также было предложено сторонам
вспомнить о своих ролях. Да и Вы, судя по некоторым выступлениям в СМИ,
считаете, что ключ к урегулированию находится много ближе… Ближе даже,
чем Москва.
– Убежден, что ближе. Но хотел бы обратить
внимание на один немаловажный момент. Когда Воронин или кто-то другой
из молдавских официальных лиц говорит о Москве, Вашингтоне или Брюсселе
как о хранителях ключа к урегулированию, он поднимает себя до столь
высокого уровня и дает понять, что по крайне мере в этом вопросе он
находится на равных с такими политическими тяжеловесами. Признание же
ведущих ролей Кишинева и Тирасполя в самом процессе и в исходе
урегулирования означало бы для президента РМ согласие с тем, что он
вместе с приднестровским президентом имеет равноценный статус. Это
относится, как мне представляется, к психологическим аспектам
взаимоотношений между двумя оппонентами. И признать Воронину, что ключи
к урегулированию в Кишиневе и Тирасполе – значит для него, что он или
опустился до уровня Смирнова, или же согласился с тем, чтобы уровень
Смирнова был поднят до уровня главы признанного государства. Это очень
существенная и, я бы сказал, болезненная точка во взаимоотношениях двух
лидеров, для преодоления которой у Воронина пока не находится ни сил,
ни особого желания. Судите сами: столько лет Воронин давал Смирнову
самые нелестные и самые нелицеприятные характеристики, и тут вдруг
признать его в качестве равного…
– Послушать Вас, так нет
никаких оснований для оптимизма, который иногда излучают кишиневские
деятели относительно перспектив переговоров.
– Дело не в моих
оценках. Смею вас заверить, они еще достаточно мягкие и щадящие. Дело в
самой объективно сложившейся ситуации. Воронин сегодня кое-какие
предложения по урегулированию подготовил для России. Даже если
допустить, что это «кое-что» устраивает Кишинев и Москву, то оно
Приднестровью, как говорится, по барабану. Нейтральная Молдова? А
Тирасполю до молдавского нейтралитета какое дело? Есть вообще такое
мнение, что приднестровцы были бы заинтересованы во вступлении Молдовы
в НАТО, и тогда Россия более внимательно или даже трепетно будет
относиться к ПМР. Проблема Воронина еще и в том, что он на переговорный
процесс «идет голым», не оставив приднестровцам, ну, если хотите,
некоей «заманки», такого выгодного предложения, от которого Тирасполь
не сможет отказаться.
– А может, и нет в природе такой, как Вы говорите, «заманки»? Что тогда?
–
Думаю, дело обстоит не совсем так. Кишинев мог бы и может, я думаю,
предложить Приднестровью, назовем это так, модернизированный «план
Козака-2». Не буду сейчас долго рассуждать об этом, скажу лишь
следующее. Надо определить цену вопроса. А рассуждение на эту тему
приводит меня к такому выводу: цена объединения страны настолько
высока, что за нее следует заплатить максимально высокую цену. При этом
Кишиневу надо взять за труд понять: такая цена – вовсе не жертва, а
капиталовложения в будущее развитие Молдовы.
– А Кишинев сегодня, что показывается, в своих поисках ответов на приднестровские вопросы?
–
К сожалению, существует желание победить Приднестровье. И это самый
большой минус политики Воронина в приднестровском урегулировании. Но
еще раз отмечу: в подобно рода переговорах нет (во всяком случае, не
должно быть) ни победителей, ни побежденных.
Ника-пресс