Недавний визит в Кишинев главы российского МИДа Сергея Лаврова перечеркнул последние надежды той части молдавской оппозиции, которая пыталась получить поддержку Москвы.
Разумеется, формально Лавров опроверг всякую связь своего визита с предстоящими в Молдове выборами. Это объяснимо тремя, по меньшей мере, причинами: во-первых, отношения Москвы с нынешними властями Молдовы не настолько уж теплые и безоблачные, чтобы вслух заявлять об их прямой поддержке, во-вторых, такое заявление возымело бы скорее обратный эффект, сыграв на руку оппозиции, и вызвав упреки во вмешательстве России во внутренние дела Молдовы, в-третьих… В-третьих, Россия Воронина, собственно говоря, и не поддерживает. Бесспорно, визит Лаврова связан с близящимися выборами – но, вместе с тем, он не является знаком прямой поддержки Воронина и ПКРМ. Все проще: в МИДе России работают реалисты и прагматики. Они понимают, что результат выборов предрешен. Что разумнее начать разговаривать с завтрашними победителями уже сегодня: обозначить свою позицию, выслушать их, поискать компромисс. Возможно, что в Москве и поддержали бы на выборах альтернативную Воронину политическую силу, которая была бы хоть отчасти пророссийской, и имела хотя бы некоторые шансы на победу. Но такой силы в Молдове нет. Ее пытались найти, потом пытались вырастить – все оказалось безуспешно. И тогда Россия отступилась, признав безальтернативность ситуации. Россия, по сути, просто констатирует факт: реальных конкурентов у правящей ПКРМ в Молдове сегодня нет. Если же раздробленным и разрозненным оппонентам коммунистов каким-то чудом и удалось бы объединиться, то чудо это было бы со знаком минус. Глядя на имеющийся набор оппозиционеров и вспоминая их поведение у власти, понимаешь, что полученная в сумме коалиционная власть была бы хуже нынешней во всех отношениях. Хуже и для граждан Молдовы, и для ее соседей. Для всех соседей, не только для России.
Впрочем, никакого чуда не будет. Ситуация не оставляет шансов на радикальную смену власти в Молдове. Максимум, на что еще могут рассчитывать оппозиционеры, даже при самом удачном для них ходе событий, так это на 3-4, возможно на 5, карликовых фракций, часть из которых немедленно вступит в союз с правящей партией, а оставшийся «сухой осадок» объединится в крикливое, шумное – но абсолютно изолированное от власти меньшинство.
Все это понимают и в России, и, понимая, занимают единственно разумную позицию: выстраивают отношения с той властью, которая в Молдове сегодня есть, и которая в Молдове будет завтра. Укрепляют отношения двух государств, каждое из которых имеет свои интерес в этом партнерстве. Жертвуют второстепенным, защищая главное.
Нельзя сказать, что после выборов в Молдове ничего не изменится. Да, компартия останется у власти, но ее положение во властной конфигурации будет, очевидно, иным. Перечислим отличия.
Во-первых, хотя Владимир Воронин сохранит позиции руководителя партии, а его окружение останется самым состоятельным и могущественным в Молдове, президентом он уже не будет. Два срока подряд прошли, третий не предусмотрен, и нет никаких признаков того, что Воронина сделают «пожизненным президентом», подрихтовав для него Конституцию.
Сам Воронин, говоря о своих перспективах после выборов, уже заявил в интервью радио «Эхо Москвы», что остается председателем партии и руководителем парламентской фракции. Напомню, что в Молдове – парламентская республика, и что сегодняшнее всевластие Воронина обусловлено не тем, что он – президент, а тем, что, будучи руководителем правящей партии, он фактически держит в своих руках парламент.
Тем не менее, кандидатура президента тоже имеет значение. Хотя по заверениям Воронина эта кандидатура уже известна, и держится в секрете лишь для того, чтобы избежать ненужных атак на нее, речь, скорее всего, идет о нескольких кандидатах. Полагаю, что один из них – бывший посол Молдовы в России Владимир Цуркан, что Россия, осведомленная о том, что он входит в список возможных фигур, рассматривает его как вполне приемлемую кандидатуру, и что это мнение прозвучало в ходе встречи.
Некоторые компромиссы между Молдовой и Россией, уже достигнутые в ходе переговоров Лаврова с Ворониным, можно увидеть даже при внимательном прочтении новостей. Так, Россия не будет в обозримом будущем поднимать вопрос о статусе в Молдове русского языка, а Молдова – возражать, против получения ее гражданами российского гражданства. Россия, по всей видимости, будет активно способствовать возобновлению переговоров между Молдовой и ПМР в тройственном формате – поскольку пресловутый формат «5+2» на практике не работает, а последние действия ЕС позволяют говорить о том, что Евросоюз сознательно предпринимает демарши, направленные на обострение обстановки и срыв любых договоренностей. В свою очередь, Молдова, по-видимому, перестанет апеллировать к ЕС о содействии в выводе российских миротворцев…
И еще два фактора следует принять во внимание. Во-первых, Россия в условиях мирового финансового кризиса становится донором для стран СНГ – а это означает несколько иной формат отношений с ней. Не думаю, что Молдова на уровне государственной власти будет позволять себе какие-либо антироссийские действия или заявления. Во-вторых, грядущие выборы будут для коммунистов хотя и неизбежно победными – но сложными. Их популярность объективно упала. Возможно они проиграли бы, если бы на политическом поле им имелась внятная альтернатива. Но поскольку альтернативы им нет, то главной интригой нынешних выборов станет низкая явка избирателей. Правящая компартия, не имя серьезных конкурентов, будет сталкиваться с глухим отчуждением прорумынской части общества, с «гражданским бойкотом», подобным тому, как это случилось на выборах мэра Кишинева, которого из-за неявки горожан безуспешно выбирали несколько раз подряд. Очевидно, что и ПКРМ, и молдавская власть после выборов вынуждены будут вплотную заняться своим имиджем. Некоторый уход в тень Воронина – да, он сохранит за собой большую часть реальной власти, но станет менее публичен, менее уязвим для критики, и потому в меньшей мере вынужден жестко сопротивляться любым новациям – вызовет, по-видимому, некоторое расширение возможностей в общественной жизни, отчасти – в региональной политике, на местном уровне. Разумеется, прямые посягательства на свою власть ПКРМ будет безжалостно давить, но при этом она неизбежно уступит часть общественного поля. Сегодня эти «уступленные» части, как правило, захватывают партии прорумынской ориентации. Это, кстати, еще раз демонстрирует бессилие и эфемерность так называемых «пророссийских» общественных сил в современной Молдове. А вот возрождение былого авторитета уже пророссийской ПКРМ объективно противодействовало бы этим тенденциям.
Относительно Приднестровья фактический курс России можно назвать курсом в сторону приближения к экономике и удаления от политики. Россия поддерживает экономическое развитие ПМР, и не поддерживает повышение градуса конфронтации – ни с Молдовой, как таковой ни с ее властями в частности. Нравится это кому-либо, или нет – но это так, и с этой позицией России следует считаться. Оценивая же реальную обстановку в мире и в регионе, приходится признать, что такая позиция хотя, возможно, и обидна Приднестровью, 20 лет стремившемуся к независимости, но, увы – рациональна.
Можно, разумеется, плыть против течения, но это сложно. Сложно с учетом того, что среди сил, так или иначе задействованных в урегулировании вокруг Приднестровья, сегодня нет ни одной, способной последовательно, и, главное, действенно, поддержать наш уход из Молдовы. В 20-летней истории ПМР были моменты, когда ситуация благоприятствовала такому уходу, но ПМР не сумела воспользоваться ими в полной мере. Сейчас момент нам не благоприятствует. Надо набраться терпения и ждать.
Можно также сидеть в глухой осаде. Это давало в прошлом некоторый эффект, но в обществе от постоянного пребывания в осаде накопилась усталость. Жесткий изоляционизм сегодня оборачивается своей противоположностью – разговорами о том, что, не все, дескать, так уж и плохо в Молдове…
Сегодня Приднестровье в общественном мнении Молдовы превращено в пугало, во что-то вроде географически близкого подобия Северной Кореи. Между тем, Приднестровье могло бы обладать в глазах жителей Молдовы определенным шармом и привлекательностью. В новых условиях мы должны подумать о том, что мы можем экспортировать в Молдову в имиджевом и идеологическом плане. Просто жесткое неприятие нынешнего молдавского режима становится контрпродуктивным. Необходим диалог, притом, диалог со всеми политическими и общественными силами в Молдове. Необходим обновленный имидж Приднестровья. Такой имидж позволил бы нам быть не пассивной, как это чаще всего происходит сегодня, а активной стороной диалога с молдавскими собеседниками – как это было в первые годы существования нашей республики. Необходима пропаганда наших точек зрения – но спокойная, без криков и резких заявлений, без разжигания конфронтации. Необходимо наше вхождение в общественное и политическое поле Молдовы.
Это вхождение вовсе не означает капитуляции. Необходимо стремится проникать на информационное поле Молдовы. Необходимо знакомить молдавское общество с нашей точкой зрения. С тем, что у нас общего – и чем мы отличаемся. Необходимо постоянно проводить мысль о том, что «отпустить» нас из Молдовы, возможно – на правах временного статуса, дабы вернутся к окончательному урегулированию позднее, было бы разумно. Что только такая тактика гарантировала бы Молдове тесные связи с ПМР, «пересекающееся» гражданство, участие граждан Молдовы, живущих в ПМР в молдавских выборах. Что это дало бы Молдове шанс на сближение, и урегулирование конфликта. Без каких-либо гарантий, что это будет реализовано, но и без накопления раздражения и недовольства с обеих сторон, что делает сегодня вариант взаимовыгодного сотрудничества Молдовы и ПМР просто невозможным – в принципе.
Молдова же – как правящая в ней партия, так и оппозиционеры – неизбежно будет меняться. Нужно осознать неизбежность этих изменений и в полной мере, очень прагматично, использовать открывающиеся возможности, а не предаваться мечтам о несбыточном. Вот условия, в которых нам предстоит жить: Россия, в обозримом будущем, будет вести диалог с официальным Кишиневом, строя его не на конфронтации, а на поиске компромисса. Власть в Кишиневе, опять-таки, в обозримом будущем, будет принадлежать ПКРМ и ее лидеру Владимиру Воронину. Надо помнить, что Воронин гибок и многолик, он легко меняет политический курс, когда ему это выгодно – а значит, нужно, по возможности, создавать ему политические выгоды на тех направлениях, в которых заинтересованы мы. Обстановка неизбежно заставит ПКРМ быть более договороспособной – и этим нужно будет воспользоваться.
На этом – на всем перечисленном – и следует строить все расчеты. Все прочее – все мечты о смене власти в Кишиневе – сегодня не более чем химеры.
Группа экспертов С-центра