Политолог, кандидат философских наук Михаил Смирнов комментирует специально для ИА «Лента ПМР» новую официальную идеологию «Единой России».
Российский консерватизм – это довольно закономерная формулировка, сложившаяся в ходе идеологических дискуссий, шедших последние годы в исследовательских структурах ЕР (Центр социально-консервативной политики, Фонд «Единство во имя России» и т.д.). Идеологический вектор на обоснование укрепления легитимности действующего политического режима, самостоятельной и независимой позиции России в мире и повышения роли общегосударственных и патриотических ценностей был задан, таким образом, еще несколько лет назад и, в целом, вызывает уважение и понимание. Но необходимо отметить, что новая официальная идеология имеет некоторые пробелы.
Во-первых, «российский консерватизм» – это, фактически неоконсерватизм, поскольку важнейшим отличием неоконсерватизма от консерватизма является то, что первый выступает за повышение роли государства в политической и социально-экономической жизни общества, повышение оборонных и социальных расходов, второй же категорически против всего этого.
Во-вторых, строго говоря, консерватизм как идейное течение основывался на реакции мировой правящей элиты на события Великой Французской революции. И в этом плане, несет в себе немало достаточно реакционных и ретроградных элементов. Достаточно вспомнить, что одним из идеологов-основателей консерватизма считается австрийский канцлер Клеменс Маттерних, противник либерализма и демократии, один из основателей «Священного союза». Не хотелось бы наступать через 200 лет на те же грабли.
В третьих, у любой идеологии должна быть история и традиция (как говорил Ильич, «три источника и три составных части»). Какая традиция у «российского консерватизма»? Консерватизм Берка и Маттерниха? Но это не российский, а совершенно антироссийский консерватизм. Славянофильство? Это, пожалуй теплее, но оно слишком забыто и слишком дискредитировано советской историографией.
Ну и наконец, в четвертых, как говорили в комсомоле «критикуешь – предлагай». Я считаю, в консервативной идеологической традиции есть некоторые очень перспективные для России направления. Например, применительно к современной российской действительности можно было бы развить теорию политической культуры и назвать такую идеологию, скажем, «российская гражданская культура». Что это значит? Гражданская культура – это, прежде всего, традиция лояльного участия в общественной жизни. Граждане ориентированы не только на участие в политике, но так же и на уважение к существующим политическим традициям, институтам и решениям. Другими словами, гражданская культура – это политическая культура участия, в которой политическая культура и политическая структура находятся в согласии и соответствуют друг другу. В гражданской культуре индивиды становятся участниками политического процесса, но они не отказываются от своих подданнических привычек.
Для стабильной и динамично развивающейся системы не обязательно, чтобы для индивидов было типично активное участие в политике. Более того, такая ситуация несет в себе что-то деструктивное (в этой связи вспоминаются массовые политические выступления весны, лета и осени 1917-го года в нашей стране и всплеск политического участия в 1988-91 годах). Поэтому культура политического участия, смешанная с другими политическими культурами представляется более адекватной для стабильно развивающейся политической системы. Более того, для России и для русской (российской) диаспоры в мире такой тип политической культуры (гражданская культура) более приемлем и органистичен, поскольку конструктивно включает в себя те специфические для нашей нации отношения к политике и власти, за которые русских обычно и критикуют как за якобы «природную недемократичность», и которые можно было бы смело назвать элементами патриархальной и подданнической политических культур. Традиционные политические установки имеют тенденцию упрощать обязательства индивида по отношению к политике и делать эти обязательства мягче. По моему мнению, подданические и патриархальные ориентации “управляют” или удерживают ориентации участия. Такие установки благоприятны для органического участия в политической системе, и играют важную роль в гражданской культуре.
Поддержка таких более традиционных установок и их слияние с ориентациями участия ведет к сбалансированной политической культуре, в которой политическая активность, вовлеченность и рациональность существуют, но при этом уравновешиваются уважительным отношением к власти, соблюдением традиций и приверженностью общинным ценностям. Как раз таким путем возможно снять противоречие между «западниками» и «почвенниками» («славянофилами») в осмыслении проблем развития демократии на основе российской политической культуры. Такие идеи, между прочим, совершенно органично вписываются в неоконсервативную концепцию, дополняют ее и делают осмысленной. А в целом неоконсервативная идеология применительно к России актуальна, но нуждается в дополнительной тщательной проработке.