Приднестровье поддержало инициативу Владимира Воронина о проведении встречи с Игорем Смирновым в Тирасполе. Точная дата ее, к сожалению, пока не определена.
Чего ожидает президент Молдовы от своей поездки в Тирасполь, Владимир Воронин рассказал в интервью главе представительства “РИА НОВОСТИ” в Молдове Владимиру Новосадюку.
– В сложившейся ситуации довольно непросто быть оптимистом. Если мы со Смирновым по три недели согласовываем место встречи, то я, простите, не очень понимаю, как мы будем двигаться дальше по серьезным, принципиальным вопросам. Я вижу огромное поле для компромиссов с Тирасполем, но абсолютно не уверен, что на очередной встрече мы хотя бы подступимся к самой этой теме – окончательного урегулирования.
– Будете выяснять, кто про кого и как сказал, кто первый начал…
– На это не стоит тратить время. Меня, к примеру, просто возмущает, что после нашей встречи 11 апреля практически ничего не изменилось, хотя общались мы тогда вроде бы на вполне конструктивной волне. Совместные рабочие группы не действуют, ограничения по перемещению людей сохранились, общие проекты блокируются. А ведь сколько интересных предложений мы тогда внесли – и совместное строительство автомобильных дорог, и снятие всех этих постов и заграждений между нами, и совместные усилия по защите Днестра, и электрификация железной дороги. К чему тогда все эти встречи? Если они ничего не решают, ни к чему не ведут?
– Но Смирнов все-таки в итоге согласился с Вашим последним предложением провести встречу в Тирасполе.
– И что? Трубить во всех СМИ об огромном прогрессе в урегулировании?! Смешно. Тем более, что даты все время переносятся, пересматриваются.
– Ну, хорошо, а что на этот раз предложит молдавская сторона? Вы ведь все равно поедете не с пустыми руками?
– Во-первых, я вручу Смирнову пакетные наработки по приднестровскому урегулированию. Эти наработки известны всем посредникам в урегулировании. Они в себя включают проект статуса Приднестровья в составе Молдовы, гарантии, механизмы и временные рамки самого урегулирования. Хотя некоторые даты и сроки, которые упоминаются в этом проекте, уже безнадежно устарели, мы намеренно сохранили содержание этих документов в том виде, в котором их изучали российские, украинские, европейские и американские эксперты. Напомню, что их оценки были достаточно высокими.
Во-вторых, последние события на Кавказе требуют от Кишинева и Тирасполя более активных действий в области обеспечения безопасности, с тем, чтобы полностью исключить сами предпосылки для повторения подобного у нас, в Молдове. Не готов, скажем, Смирнов сегодня обсуждать вопросы статуса Приднестровья, давайте обсуждать и оперативно решать другие задачи. Кишинев, к примеру, готов принимать решения, которые навсегда исключат из повестки дня всю эту милитаристскую тематику. Ведь чего проще взять и ликвидировать до определенной даты все системы залпового огня, которые есть у Кишинева и Тирасполя, всю тяжелую технику и вооружения, все оборонно-наступательные комплексы. Не нужно нам всего этого. Это анахронизм. Мы живем в Европе. К тому же, ну нет в нашем конфликте каких-либо объективных причин для военной конфронтации. Но именно события последних месяцев на Кавказе требуют от нас решительности и политической воли. Необходимо оперативно сокращать численность армий, избавляться от всего, что порождает недоверие, усугубляет и без того непростой процесс урегулирования. Кишинев готов предложить Тирасполю вместе обратиться к посредникам, в том числе к России и Европейскому союзу за финансовой поддержкой всего этого процесса разоружения. Ведь разоружение, демилитаризация – это еще и переквалификация многих сотен военнослужащих, их трудоустройство, социальная реабилитация, то есть это серьезные затраты.
Уверен, что люди в Приднестровье и во всей остальной Молдове горячо поддержат такие инициативы. Особенно, если нам удастся перейти от слов к делам, к практическим результатам.
– Каковы, на Ваш взгляд, шансы того, что Тирасполь заинтересуется этим пакетным проектом?
– Можно умничать, произносить самые различные термины – федерация, унитарность, конфедерация, союзное государство, но они не приблизят нас к урегулированию. Нужно понимать, что если действительно искренне озаботиться решением приднестровского вопроса, то вариантов окончательного урегулирования не так много, как кому-то кажется. Любые проекты должны исходить из того, что объединившаяся страна должна быть жизнеспособной, демократической и нейтральной, а Приднестровье в такой стране должно обладать надежно-гарантированным статусом. Любые проекты должны исходить из того, что само объединение будет поддержано большинством населения на обоих берегах Днестра, что никто в этой государственной конструкции не окажется в проигрыше, что уровень конфликтности снизится до минимума, что после объединения мы все станем сильнее, а не свалимся в интриги очередного противостояния. При разработке этого “пакета” исходили именно из этих принципов.
– Практика приднестровского урегулирования показывает, что на любой проект, рожденный в Кишиневе, Тирасполь отвечает диаметрально-противоположным набором инициатив. Ведь наверняка также произойдет и на этот раз:
– Возможно. Хотя, при всей нашей словесной пикировке, при всей замороженности процесса урегулирования, было бы очень неплохо, если бы нам удалось нарушить эту порочную логику. Ведь совершенно ясно, что в любом случае объединение Молдовы рано или поздно произойдет. И тратить время сейчас на демонстрацию характеров – значит просто отдалять решение тех насущных проблем, которые стоят перед жителями приднестровского региона.
Действительно, обычно в подобного рода конфликтах принято, чтобы хорошие решения как бы подсказывались посредниками. Но я что-то не припомню, чтобы таким образом был по-настоящему разрешен хотя бы один конфликт, чтобы таким образом была воссоединена хотя бы одна страна. В нашей ситуации принципиально важно, чтобы жители Приднестровья видели, что сам Кишинев, без всякого там внешнего влияния, видит их полноправными гражданами единой страны, что сам Кишинев готов предоставить Приднестровью самые широкие полномочия, что это именно наше искреннее желание и наша суверенная позиция. Это, пожалуй, самая важная, так сказать, историческая гарантия и решения приднестровской проблемы, и жизнестойкости самой молдавской государственности.