Владимир Ястребчак: Приднестровье не может рисковать имиджем правового и демократического государства

Вопрос: Как бы вы могли охарактеризовать недавнюю инициативу Президента Приднестровской Молдавской Республики относительно отмены сроков давности за убийство?

- Безусловно, идеи социальной справедливости, которые заложены в основу президентского законопроекта, являются востребованными в приднестровском обществе. Тот факт, что государство декларирует свою готовность обеспечить всем гражданам равную защиту, заслуживает, конечно, всемерной поддержки. Однако ряд аспектов проекта, находящегося в настоящее время на рассмотрении в приднестровском парламенте, требуют, по моему мнению, самого серьезного внимания.

Как известно, законопроект предполагает отмену сроков давности по делам об умышленном убийстве, а также распространение данной нормы на правоотношения, возникшие с 1 января 1993 года. И если отмена сроков давности, в принципе, заслуживает поддержки и вряд ли может вызвать какие-либо принципиальные споры, кроме как среди криминалистов-профессионалов (которые по роду своей деятельности зачастую сталкиваются с проблемами формирования доказательственной базы по конкретным делам), то с приданием данной норме обратной силы, всё значительно сложнее. Представляется, что этот вопрос несколько выходит за пределы внутреннего законодательства ПМР и вообще правовой сферы.

Вопрос: В чем, по вашему мнению, сложность данной проблемы?

- Есть несколько аспектов. Первый, назовем его правовым, связан с нюансами приднестровского и международного законодательства, с нашими международными обязательствами. Еще в 1992 году Приднестровская Молдавская Республика на основании Постановления Верховного Совета присоединилась к основополагающим международным актам по правам человека, в первую очередь, к Всеобщей Декларации прав человека 1948 г. (о которой Президент упоминал в своем ежегодном послании к органам государственной власти и управления 15 марта с.г.), а также к Международному Пакту о гражданских и политических правах 1966 г. В данных международно-правовых актах возможности придания уголовному закону обратной силы посвящены отдельные статьи. При этом нормы данных документов достаточно конкретны и говорят о недопустимости придания уголовному закону обратной силы только в случаях установления им ранее не существовавшей преступности, деяния, либо же ужесточения наказания за существующее преступление. Так что формально инициатива о придании норме "о сроках давности" обратной силы международному праву вроде бы не противоречит. Но это только формально, поскольку данные нормы не являются правовой абстракцией, а получают конкретное содержание во внутригосударственном праве.

Так, существует ст. 9 действующего Уголовного кодекса ПМР, согласно которой уголовный закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или, иным образом, ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет. Представляется, что придание обратной силы норме о сроках давности вполне может ухудшить положение тех или иных лиц и, соответственно, будет подпадать под ограничительные рамки, установленные ст. 9 УК ПМР. Если мы говорим о равных конституционных правах граждан, то вряд ли право одних лиц требовать справедливого возмездия приоритетнее, чем право других лиц на защиту, тем более, что длительные сроки, прошедшие после совершения уголовно-наказуемого деяния, существенно ограничивают возможности и граждан, и следственных органов.

Кроме того, есть и очень важная ст. 77 УК, согласно которой по делам, за которые в качестве наказания допускается смертная казнь или пожизненное лишение свободы, вопрос о применении сроков давности решается судом. Тем самым, законодатель разграничивает составы уголовно-наказуемых деяний по степени общественной опасности, отделяя квалифицированные составы преступлений от «простых». Конечно, каждая человеческая жизнь бесценна, но неслучайно в уголовном праве каждое преступление рассматривается, исходя из четырех элементов: субъекта, объекта, объективной и субъективной сторон. И только в совокупности данные элементы дают основания для оценки общественной опасности деяния, его квалификации; отсюда же и различный подход законодателя к различным преступлениям.

Второй аспект проблемы – внутриполитический. Представляется, что именно данный аспект имел определяющее значение при внесении соответствующей инициативы. Государство подтверждает свою приверженность принципам социальной справедливости, стремится обеспечить равные возможности своим гражданам. Вместе с тем, необходимо честно ответить на ряд вопросов – к примеру, готово ли приднестровское государство соответствовать тем ожиданиям, которые, без сомнения, появятся у части наших сограждан, близкие которых подверглись противоправным посягательствам в период с 1 января 1993 года? Не окажутся ли эти надежды напрасными? Справятся ли правоохранительные органы с дополнительной нагрузкой? Разве недостаточно существующих правовых механизмов, в т.ч. и тех, о которых говорилось выше?

И, наконец, третий аспект – имиджевый. Приднестровье стремится всемерно утверждаться на международной арене как современное демократическое правовое государство. И при этом допускает такую весьма спорную с точки зрения внутреннего и международного права, как придание обратной силы уголовному закону.

Неоднократно уже отмечалось, что Приднестровская Молдавская Республика в силу непризнанности зачастую должна быть более аккуратной и последовательной в соблюдении правовых норм, чем признанные государства, в особенности тех норм, которые затрагивают права человека. Именно сфера прав человека становится одним из определяющих критериев, по которым делается вывод о демократичности той или иной политической системы.

В этом контексте неслучайно то внимание, которое в последнее время уделяется международными правозащитными инстанциями по отношению к Приднестровью, в частности, миссию представителя Верховного комиссара ООН по правам человека Т. Хаммарберга и переговоры с представителями Совета Европы в данной сфере. Вряд ли в интересах приднестровской стороны предоставление дополнительных поводов для сомнений в демократическом и правовом характере государственного устройства ПМР.

В представленном на рассмотрение законодателей проекте закона есть и еще ряд положений, свидетельствующих о его недостаточной проработанности.

Представляется, что и депутаты Верховного Совета, и исполнительная власть должны очень внимательно изучить все аспекты и нюансы, связанные с возможностью принятия данного законопроекта, решить, что пойдет во благо приднестровской государственности, а что – нет. Всем ветвям власти предстоит пройти еще один тест на способность находить правильные ответы на сложные вопросы, действовать в интересах всех граждан ПМР, а не в интересах ведомства, отдельных лиц или политических партий.

Депутатам предстоит решить, в каком режиме устранять недоработки проекта до его принятия в первом чтении или между чтениями (при этом, естественно, с пониманием того, что принятие законопроекта в первом чтении – это согласие с его концепцией, изменить которую может только автор законодательной инициативы).

Если у депутатов есть сомнения, то они также должны разрешаться в рамках правового поля – к примеру, путем толкования ст. 9 УК ПМР относительно возможности придания уголовному закону обратной силы.

Слово – за органами государственной власти ПМР.