Молдавский коммунизм и приднестровское урегулирование. Президент Воронин просит перерыва

К некоторым итогам встречи Владимира Воронина и Игоря Смирнова

Это ошибка – считать декабрьскую встречу президентов Воронина и Смирнова нерезультативной. Результаты есть. Она показала главное: двум лидерам, двум представителям конфликтующих уже почти двадцать лет сторон говорить не о чем и встречаться незачем. И правильно они делали, что не встречались почти семь лет (апрельское прошлого годарандеву было лишь пробой возможностей внешних сил влиять в равной степени на двух политиков), поскольку отсутствие контактов сохраняло иллюзию перспектив урегулирования: встретятся, поговорят, договорятся о новых консультациях. Все очень похоже на проблему сохранения формата«5+2»: он жив, пока о нем говорят; но любые проведенные сегодня контакты «семерки» покажут, что ее похоронить надо было еще года два назад, а то и вообще не являть на свет. Потому-то переговорщики в большом формате давно не встречаются. Им уже самим смешно называть дату очередных переговоров в качестве главного итога встречи. Они еще пытаются сохранить серьезность лиц, когда говорят об успехе в создании двусторонних отраслевых комиссий, способных в каком-то призрачном будущем показать тенденции к сближению сторон. Попытки эти еще хуже, чем издевательская болтовня о способностях «семерки» - за всю историю противостояния на Днестре никакие совместные комиссии толком не работали, останавливали деятельность без объяснений и ощутимых для урегулирования результатов не приносили.

Бесполезность, а то и вредность встреч Воронина и Смирнова была обнаружена еще весной 2001 года. Тогда намечался диалог о взаимодействии РМ и ПМР в рамках создаваемых «общих пространств» (майский пакет молдо-приднестровских проектов). Вернувшийся из летней заграничной поездки Воронин неожиданно для всех начал наводить порядок в таможенных отношениях между Кишиневом и Тирасполем. Последующие события 2002 и 2003 годов показали, что брезгливость Воронина к федерализационным перспективам Кишинева и Тирасполя не была случайностью. Декабрьские публичные контакты Воронина и Смирнова, когда приднестровским президентом было обещано бесплатное пересечение границы Приднестровья проживающими на правом берегу гражданами, опять же неожиданно для всех принесли прямо противоположные результаты. Из правобережных СМИ пошла информация об увеличении Тирасполем с 2009 годав три раза миграционных сборов, а мелкие молдавские чиновники поспешили заявить, что это чревато напряженностью во всей Зоне безопасности.

Последнюю встречу Воронина и Смирнова тоже называют результатом московского влияния на Кишинев и Тирасполь. С Тирасполем все понятно.Российского следа в приднестровской жизни здесь никто не скрывает, периодически и шумно им гордятся, и лишь иногда, правда, болезненно для Москвы поворачивают головы в сторону Украины – как там другая соседняя страна, где есть естественные, начиная с этнических, интересы? А Кишинев-то что? Ах, выборы! Правящая партия, не однажды и успешно пользовавшаяся «российским фактором» в судьбе «молдавского коммунизма», опять, несмотря ни на что, захотела повторить прежние успехи? Только этим объясняется поездка Воронина в Тирасполь, где ему была уготована роль незваного гостя, которому обязательно в след говорится русское – скатертью дорога. Готовилась встреча тщательно, публично, широко – приезжайте, товарищ Воронин, на открытый разговор, т.е. в присутствии прессы, у нас от нашего народа секретов нет. Воронин вез на встречу свой короткий – в Кишиневе никому не известный, а в Тирасполе никому не нужный и не интересный – вариант объединения двух берегов. Вез и понимал: это слабый аргумент для новой встречи со Смирновым. Был и другой аргумент – скрытый от многих глаз и важный для «предвыборного Воронина». Тираспольская встреча – хорошая площадка для демонстрации готовности к разговору о евросоюзных перспективах Молдовы, вернее сказать, об отсутствии таковы. С Ворониным уже такое было. Пообещав однажды избирателям ввести Молдову в союз «Россия-Белоруссия», он вскоре сказал, что рад бы, да нет такого союза. Теперь он повторяет кульбит с ЕС: с кем сближаться, если там, посмотрите, какой бардак. Замечание о «евросоюзном бардаке» предназначено, конечно, России – видите, уже никакой Кишинев никуда не идет, а если и стремится, то это лишь в местах построить в Молдове свою Европу. Его намек о возможностях вести консультации о приднестровском урегулировании и в формате «Кишинев-Тирасполь плюс Москва» из этой же области.

Как только ни называют молдавского президента. И узурпатором, и хитроумным политиком, играющим между интересами Запада и России, и своевременным национальным лидером (поэтому начало ХХI века в стране предложено именовать эпохой Воронина), и циничным партийным деятелем, сохраняющего власть с помощью обмана партнеров и сторонников молдавского коммунизма… Большим набором порой прямо противоположных всех своих качеств Воронин честно заслужил и звание великого политического пошляка. Жадность – источник всякой нравственной низости – довела Воронина до метаний из стороны в сторону, лишила естественного чувства стеснения. Рады бы его прогнать те, вокруг кого он «выписывает кренделя», но… Есть причины, по которым Воронина еще терпят, и он о них знает. Скажем, в отношениях с Москвой, Брюсселем и Вашингтоном, где неизменно присутствует и проблема приднестровского урегулирования, он ведется себя как несдержанный недоросль-пошляк с гитарой: обязательно ля-минор, обязательно в пресловутом аккорде нота «до» фальшивит, и обязательно соответствующая случаю песня: «а я нашел другую, хоть не люблю, но целую…».Кстати было бы вспомнить и другое нетленное произведение из репертуара русской попсы «чем выше любовь, тем ниже поцелуи», но пойди -угадай, может быть, это о чем-то ином, неизведанном и вообще неземном, а мы не понимаем и зря смеемся.

О чем сегодня «поет Воронин» он и сам не знает. О ком жалеет, кого ив чем упрекает, понять трудно. Его внешние партнеры о многом догадываются, однако в действиях предпочитают уже не торопиться, а то и стоять на месте. Попытался, было, развеять туман над тайнами «кишиневского варианта урегулирования» Ткачук в бытность политического советника Воронина. Отчасти у него это получилось, но еще сильнее насторожило всех участников процесса. В многословных откровениях о «меморандуме Козака» он однажды раскрыл идею молдавских коммунистов, взявшихся за реитеграцию страны: Москва должна была договориться с Западом, а когда она договариваться отказалась, то и Кишинев отказался от подписания документа. И вот финальная мысль советника, способная занять место эпиграфа для урегулирования по-коммунистически. «… Мы уже были очарованы идеей европейской интеграции, идеей понятных правил… Мы осознали, что политическая стабильность в такой стране, как Молдова, может быть достигнута только в том случае, если страна становится объектом сотрудничества великих держав, а не их конфликтов друг с другом». Ничего этого не случилось, продолжает Ткачук, и подводит черту под историей с «меморандумом…»: «естественно, что пророссийских лозунгов на наших красных знаменах уже не было».С виду все правильно, если бы не одно обстоятельство. По этой логике следует: любой проект документа по урегулированию приднестровского конфликта, согласованный Кишиневом с Западом, обязывает Запад согласовывать его с Москвой, и если этого не последует, то молдавские коммунисты снимут «со своих красных знамен» и проевропейские лозунги. Это очень по-коммунистически – предлагать вечный бой вместо дела, самим создавать трудности на пути к счастливому будущему, искать врагов, мешающих реализовать светлые чаяния… Зато сколько виноватых вокруг и сколько простора для новых лозунгов!

Владимир Цеслюк,