Дележ и его дирижеры или «Да» и «Нет» не говорите

Специальный представитель Европейского Союза в Молдове Кальман Мижей заявил что любая попытка федерализации Молдовы «будет пресечена еще на старте». «Мы можем гарантировать специальный автономный статус Приднестровья в составе молдавского государства, и здесь существуют разные модели в рамках ЕС», - сказал он, напомнив, что меморандум Козака был отвергнут молдаванами и европейцами не только из-за конфедеративной модели, но и из-за того, «что предлагалось верховенство Тирасполя над всей страной, что является полностью недопустимым».

Понятно, что позиция, обозначенная Мижеем - это позиция ЕС, а не его лично. Ну что ж, по крайней мере, все честно и открыто. Правда, присутствует и некоторая недоговоренность.

Итак, ЕС не устраивает федерализация Молдовы по той причине, что в этом случае Тирасполь займет в Молдове главенствующую роль. На первый взгляд, это опасение выглядит довольно странно. При любых условиях федерализации, как ее ни выстрой и какие гарантииТирасполю не предоставь, разница в размерах территории и численности населения неизбежно делает Тирасполь младшим партнером в этом союзе. Кстати говоря, именно по этой причине и план Козака, и сама идея федерации с Молдовой никогда не вызывали особых восторгов в Приднестровье. Там всегда говорили о «широкой федерации», подразумевающей, скорее, конфедерацию.

Однако внимательный анализ заставляет признать, что опасения ЕС вполне резонны. В общественном плане Молдова до крайности лоскутна. Молдавское общество глубоко и непоправимо расколото по многим направлениям: на «пророссийскую» и «про-европейскую» составляющие, на владеющих и не владеющих единственным государственным языком,на «титульных» - молдаван либо румын по рождению и осознающих себя таковыми – и всех прочих. Кроме того, в составе Молдовы имеется Гагаузия, которая вообще не вписывается в общемолдавские расклады.

Общественная поддержка, сформированная некогдавокруг Партии коммунистов, мало-помалу уходит в прошлое. Еще раньше канула в никуда массовая поддержка унионизма. Следом за унионистским движением провалился и «крестьянский» проект аграриев. В перспективе, после уже неизбежного распада проекта ПКРМ, молдавское общество окажется лишенным выраженного вектора развития. В нем слишком много групп – и равнодействующая их устремлений будет всегда равна нулю.

Совершенно иная картина наблюдается в Приднестровье и в Гагаузии. И там и там общество сплотило многолетнее противостояние давлению из Кишинева и традиционная ориентация на Россию. Причем, неприятие Кишинева и альтернативный ему «взгляд в сторону Москвы» родились вовсе не в начале 90-х: сходные по сути противоречия существовали и в МССР.

Эта ситуация закономерно породит сплоченную пророссийскую фракцию в федеральном парламенте и пророссийский курс федерации в целом. По сути,именно такова аргументация Кишинева, когда он призывает Москву поддержать объединение Молдовы. Впрочем, Кишинев при этом отвергает федеративный вариант и именно по этой причине лукавит: в унитарной Молдове расклад сил будет совсем иным. Унитарная Молдова будет крайне нестабильным образованием, в котором региональные элиты, лишенные законных механизмов защиты своих прав и интересов неизбежно будут вести сепаратистскую деятельность – по той простой причине, что иного выхода у них просто не будет. В свою очередь, центр, независимо от сиюминутной политической ориентации парламентского большинства, будет неизбежно подавлятьтакую активность полицейскими мерами.

Надо сказать, что и молдавская федерация будет не вполне стабильна: антироссийские силы в Молдове при всей своей разобщенности будут многочисленны, а чуждый им пророссийский курс вполне способен заставить их объединится. Это, в свою очередь, породит ренессанс унионизма и закрутит события начала 90-х по кругу. Правда, в случае федеративного устройства Молдова, по меньшей мере, будет обладать конституционным «парашютом» для мирного оформления развода, но и в этом случае без потрясений дело не обойдется.

Европейцы все это прекрасно понимают и просчитывают. Было быбольшой ошибкой и большой наивностью полагать, будто бы ситуация в Молдове еще не исследована ими досконально. ЕС, безусловно, не заинтересован в пророссийской Молдове – но еще менее он заинтересован в новом вооруженном противостоянии! И тем не менее, ЕС выступает категорически против федерации – за унитарную Молдову.

Ларчик открывается просто. ЕС, оценив риски и потери, давно уже не хочет никакого объединения Бесарабии и Приднестровья, ни по какой схеме и ни под каким видом. И если Россия, которую совсем не радует перспектива существования пророссийского анклава с неясным статусом, в котором проживает значительное число российских граждан, и который при этом не имеет общей границы с Россией, еще готова пойти на риски, связаннее с федерализацией, то ЕС, объективно взвесив, любые варианты объединения Молдовы отвергает. В то же время ЕС не может заявить об этом прямо: не позволяет политическая ситуация внутри самого союза, который также не на шутку лихорадит от региональных противоречий. Остается поддерживать заведомо нереализуемые варианты, загоняя урегулирование в тупик и прикрывая это политкорректной фразеологией об уважении к международному праву. ЕС выжидает, пока проблема будет решена в требуемом ему ключе – но без его участия.

Очевидно, что ЕС вполне устроила бы институционализация распада Молдовы – по меньшей мере – отделение от нее Приднестровья. Правобережная Молдова спокойно пошла бы при этом западным курсом, а Приднестровье… А Приднестровье, что с ним ни делай, всегда будет пророссийским, и в ЕС это тоже прекрасно понимают. Что касается проблемы Гагаузии, то она, учитывая разделенность гагаузов между Молдовой и Украиной, одновременно и проще, и сложнее – но, в любом случае, простым отделением от Молдовы не решается. Ее можно решить только в рамках федерации – и такая федерация без Приднестровья также устроила бы ЕС. Что же касается оформления молдавско-приднестровского развода, то ЕС, очевидно, устроил бы любой вариант, при котором онамогла бы умыть руки: от парламентского решения «отпустить» Приднестровье, строго по конституции Молдовы, с общемолдавским референдумом и исполнением его результатов, до одностороннего признания Приднестровья Россией, если не по «военно-грузинскому» варианту, то в рамках его смягченной, дипломатической реализации. Правда, ни один из таких сценариев пока не реализуем на практике, но ЕС готов ждать. На словах – отвергая федерализацию и говоря о необходимости воссозданий унитарной Молдовы…откровенно говоря, не существовавшей де-факто в таком виде ни дня, ни часа.

Сергей Ильченко