НОВОСТНОЙ ПОРТАЛ СНГ
События в политике, обществе, спорте. Сводка происшествий. Интервью
 
2023
iа.tirаs.ru@gmаil.соm // адрес редакции

Днестр ждет

Эксперты // 09:47, 17 сентября 2008 // 3156
Президент Приднестровья Игорь Смирнов призвал Россию увеличить свой миротворческий контингент до трех тысяч человек. Сейчас в регионе находится один батальон (500 бойцов). О реакции официальной Москвы пока ничего не известно. 25 августа Дмитрий Медведев встречался с молдавским лидером Владимиром Ворониным в Сочи. Оба согласились с тем, что рубить "гордиевы узлы" – вредно. Хорошо, если повторять грузинский опыт Кишинев не намерен. О том, стоит ли ожидать "молдавского блицкрига",  и кто, кроме Румынии, "работает" в междуречье Прута и Днестра в интервью Накануне.RU рассказал директор социологического информационно-аналитического "С-Центра" Дмитрий Соин.

Вопрос: На Ваш взгляд, почему президент Смирнов выступил с инициативой об увеличении числа российских миротворцев в республике?


Дмитрий Соин: По договору, подписанному в 1992 году, определялся формат миротворческой операции, предполагалось, что контингент будет достигать 2500 военнослужащих, плюс вертолетная эскадрилья и подкрепление бронетехникой. В силу того, что конфликт не получил дальнейшего развития в военном формате, миротворческий контингент России составляет 500 человек. Это на две тысячи меньше, чем предусмотрено первоначальными договоренностями. Приднестровье несколько раз поднимало вопрос о том, чтобы довести количество миротворцев до предусмотренного договором числа. Но обстановка позволяла обходиться тем количеством военнослужащих, которое есть на сегодняшний день. Идея по поводу увеличения численности до трех тысяч связана с последними событиями на Кавказе, которые показали, насколько важно предотвратить войну, а не принуждать потом одну из сторон к миру с использованием целой армии. Я думаю, Смирнов заложил несколько посылов. Первый состоит в том, что мы не хотели бы развития событий по югоосетинскому сценарию, и потому просим увеличить количество миротворцев. Второй – это еще один сигнал России в том плане, что мы хотели бы продолжать сближение с ней.

Вопрос: Может ли Кишинев рискнуть?


Дмитрий Соин: Общие заявления молдавских лидеров, включая Воронина, сводятся к тому, что силовым способом проблема решаться не будет. Думаю, здесь помимо политических моментов, есть военные и экономические. Война – вещь дорогостоящая. А в отличие от Грузии Молдову также сильно западные спонсоры не накачивали в военном отношении. Есть такой инструмент как Объединенная контрольная комиссия, быстро реагирующая на любые проявления, которые могут закончиться применением силы. Сама по себе миротворческая операция и миротворческий механизм, включающий ОКК, позволяют надеяться на то, что проблема не выйдет за рамки переговорного процесса. Хотя вы сами знаете, что значит, когда в сложных регионах появляются так называемые "третьи силы", НЛО, диверсанты и т.д. Нельзя исключать того, что конфликт однозначно не выйдет за пределы того формата, который мы имеем сейчас. Могут быть провокации, вооруженные столкновения. Но в стратегическом плане, я думаю, он станет развиваться в мирном русле.

Вопрос: Готовы ли стороны к спокойному диалогу?


Дмитрий Соин: Последние события, в том числе встреча Воронина и Смирнова в Бендерах весной, показывают, что стороны готовы к нормальному мирному разговору. Но сами по себе стартовые позиции являются взаимоисключающими. Молдова хочет нам предложить закон об особом правовом статусе, фактически – автономию на подобие, скажем, формата Ямало-Ненецкого округа. А мы выходим с другой полярной позицией – независимое государство и договор о дружбе и сотрудничестве. На то они и переговоры, чтобы обмениваться мнениями, корректировать позиции. Позиция Приднестровья, особенно после событий в РЮО, - независимость и курс на Россию. Позиция самой Москвы сводится к тому, что в отличие от Кавказа, здесь возможно решение проблемы в мирном формате, на основе консенсуса, взаимных уступок. Я, например, уверен в том, что если Молдова хочет сохранить Приднестровье, она должна сделать Тирасполю очень выгодное предложение, от которого будет трудно отказаться. Готов ли Кишинев? Это вопрос, на который сложно сразу ответить. По большому счету, у него нет другого выхода – либо потеря ПМР, либо какое-то выгодное предложение.

Вопрос: Например?


Дмитрий Соин: Подписание промежуточного договора, который бы еще раз зафиксировал мирный формат и условия разрешения конфликта на основе переговоров. Либо свободная федерация, либо какое-то ассоциированное государство. Важен первый шаг для того, чтобы возникло некое общее социально-политическое и экономическое пространство. А потом уже будет видно, как станут развиваться события. Но сейчас в Молдавии сильны проевропейские позиции. Там, пусть не так выпукло, но, тем не менее, присутствуют мощные прорумынские силы. Приднестровье – пророссийский регион. Когда говорят, что нет основ для конфликта, что мы одной веры, одной культуры – я с этим полностью согласен. Но цивилизационно две части бывшей МССР двигаются в разные стороны. Вот в чем основная проблема.

Вопрос: В августе президенты Медведев и Воронин встречались в Сочи. Многие наблюдатели отметили благодушный ход их беседы. Как ее восприняли в Приднестровье?


Дмитрий Соин: Сам факт встречи и то, как Медведев расставил акценты, нас абсолютно устроил по нескольким причинам. Встреча началась с "ушата холодной воды", который был "вылит" на Владимира Воронина. Это заключалось в том, что Медведев еще раз жестко и конкретно осудил действия Грузии. Он показал, что Россия не потерпит военного варианта разрешения конфликта. А для нас это самое главное. Я, например, поддерживаю позицию России, которая говорит о том, что надо продолжать переговоры. Это гораздо лучше, чем воевать. Система мер доверия – важнейший аспект мирного урегулирования конфликтов. Но нет самих мер доверия. Вот в чем проблема. Они просто-напросто не осуществляются. На таком фоне урегулирование конфликта маловероятно. Люди не видят выгоды от того, что появится общее государство, или что подпишут федеративный, конфедеративный или любой другой договор.

Вопрос: Как в Приднестровье и Молдавии откликнулись на события в Южной Осетии?


Дмитрий Соин: В Приднестровье они были восприняты как личная трагедия каждого приднестровца. Основание есть. В 1992 году мы тоже пережили войну. Наши города подверглись атаке армии волонтеров Молдовы. Для нас это близко и понятно. Реакция была мгновенной. Проводились митинги в поддержку России и Южной Осетии, начался сбор средств, начали формироваться отряды добровольцев по строительным, медицинским и прочим специальностям. Даже малоимущие пожилые жители старались что-то принести. Все носило общенародный характер – сострадание и желание помочь осетинам и выразить поддержку России. В Молдавии позиция и ситуация была сложнее. Она состоит в ГУАМ, у нее есть свои обязательства перед ЕС, перед американцами. Кишинев выступил со взвешенной позицией, как они говорят. Если почитать официальные заявления молдавской стороны, то можно увидеть, что она осуждает саму войну, но не приветствуют признание Южной Осетии и Абхазии. Не было ни однозначно прозападной позиции, ни однозначно пророссийской – 50 на 50.

Вопрос: Какова сейчас обстановка на юге Молдовы – в Гагаузии?


Дмитрий Соин: Гагаузия тлеет, периодически "взрывается". Там регулярно происходят политические скандалы. Она расколота на сторонников независимости и тех, кто готов поддерживать консенсус с Кишиневым. Последние выборы в гагаузский парламент показали, что силы сторонников и противников Воронина примерно равны. На этой почве политический конфликт носит острый и затяжной характер. Кроме того, там присутствует турецкий фактор. Гагаузы – это тюркский народ. Язык у них практически одинаковый с турками. Происходящее затрагивает часть Украины – Одесскую область, в которой проживает около 100 тысяч гагаузов. И в самой Гагаузии проживает примерно 130 тысяч. Я думаю, их на стройках Москвы еще тысяч 50 (смеется).

Очень много гагаузов выезжают на работу именно в Россию. По-моему, кризис на юге Молдовы, вокруг Комрата, Чадыр-Лунги и Вулканешт еще даже не достиг своего апогея. У них очень низкий уровень жизни, крайне высокий процент безработицы, сложнейшие экологические условия – засуха, обезвоживание региона. Даже вымирание населения, поскольку идет эпидемии гепатита.

Вопрос: Вы упомянули турецкий фактор…


Дмитрий Соин: Тогда я бы начал не с Гагаузии, а с Крыма. Все татарское движение напрямую завязано на турков, финансируется и лоббируется турками, помимо арабских государств, которые их подпитывают, как мусульман. Но, в первую очередь, там работают турки. У турок прямые интересы во всем Северном Причерноморье. Турция наращивает свой потенциал в Черном море. Гагаузия для них, в рамках стратегии пантюркизма, привлекательная опорная точка в регионе. Для турок неважно, что гагаузы православные. В рамках пантюркизма этот фактор не особо значим. Они активно подпитывают Гагаузию, активно работают с ее политической элитой, с молодежными организациями. Они берут гагаузскую молодежь к себе на учебу, принимают на самом высоком уровне гагаузских политиков. Это очень серьезная вещь. Турция свое последнее слово здесь еще не сказала.


Накануне.ру