Приднестровская скука

В приднестровское урегулирование опять вернулись времена, когда каждая из главных в нем сторон, глядя на неизменно ленивых и загадочно-многозначительных посредников и наблюдателей, ищет способы напомнить о себе. Двадцатилетняя практика «приднестровских посиделок» показывает, что поиски иногда приносят результаты и на время разогревают замороженное поле переговоров: по обе стороны Днестра живут взволнованные люди, и потому у них всегда найдется способ, чем растревожить противоположный берег. На сближение Кишинева и Тирасполя это никак не влияет (бывает, наоборот, они еще дальше отдаляют их друг от друга), но зато служит иллюстрацией к известному тезису  –  если  не догоню, то хоть согреюсь.

Вот на прошлой неделе Игорь Смирнов направил Владу Филату приглашение посетить с официальным визитом Приднестровье. Не сам, а через вторые руки  передал послание своему министру иностранных дел Ястребчаку, а тот, будучи на очередной заграничной  встрече в формате «5+2», вручил документ министру иностранных дел и европейской интеграции Лянкэ.  Лет десять-двенадцать назад жест Смирнова был бы расценен едва ли не как смирение тамошней элиты и готовность начать с Кишиневом диалог о разграничении полномочий в условиях единого государственного пространства. Тогда никто бы и не заметил этого «с официальным визитом». Сейчас дураков нет ни на правом, ни на левом берегах. Самый неискушенный в тонкостях урегулирования и в дипломатических словесных выкрутасах о «механизмах», «прецедентах», «уважении государственных интересов, но с учетом сложившихся реалий» понял все и сразу. Ага, если Филат примет приглашение Смирнова и появится в Приднестровье, то косвенно признает ПМР, если не примет, то даст повод Смирнову говорить о нежелании официального… И так далее.

Ждали действий и слов от Филата. Он отреагировал быстро. Молдавские СМИ сообщили: «Филат встретится с лидером тираспольской администрации только в случае начала официального диалога в формате «5+2» и с четкой повесткой дня…». Казалось, молдавский премьер вышел красиво из приготовленной для него в Тирасполе каверзы: официальный характер встречи будет определять не только Смирнов, но и переговорная «семерка», готовая, в принципе, хоть завтра покончить с пятилетним неформальным (в нашем случае позорным) режимом своей работы. Филат также дал понять, что неофициальные встречи со Смирновым под гул футбольных болельщиков на тираспольском стадионе «Шериф», устроенные исключительно стараниями Кремля или Смоленской площади (кто там у них командует приднестровским вопросом?), его больше не интригуют и вряд ли будут интересовать в ближайшем или в отдаленном будущем.  Здесь бы премьеру, удачно закрывшему тему, и остановиться. Так нет же. Вообще, иной раз представляется, что весь приднестровский конфликт  состоит из мелких, незначительных с виду деталей, которые, соединившись и образовав жгучую смесь из словесной перепалки, дремучей ненависти, берущей начало из далеких дней и личных комплексов политиков-неудачников, непонимания текущего момента, ошибочных оценок общественно-политического потенциала обоих берегов Днестра, превратился сегодня в неразрешимую проблему.

… Филат не остановился и сказал: «Я езжу в приднестровский регион, как к себе домой, а к себе домой я не езжу официально».  Ему, пока об условиях урегулирования идут на верхах европейской политики   скрытые и сложные консультации, будут долго колоть глаза этим «к себе домой» и очень неосторожным намеком, дескать,  когда захочу, тогда и приеду из Кишинева и прямо  в «приднестровский регион».  На правом берегу, надо думать, такая демонстрация политической воли Филата многим понравилась. На левом берегу тоже.  Вечный двигатель по имени приднестровская проблема еще способен снабжать энергией многих кишиневских и тираспольских политиков. В премьерском замечании о «приднестровском доме» послышалось похожее и что-то недавнее. Еще один признак всеобщего и упорного топтания на месте. Девятый год пошел с тех пор, как тогдашний президент Молдовы Воронин говорил о том, о чем  сейчас сказал  Филат, а кажется, все случилось вчера. Жизнь в конфликте, как и в тюрьме, течет уныло, но зато быстро.

Это конец марта 2003 года. Воронин - о футбольном матче между сборными РМ и Голландии: «Матч должен состояться в Тирасполе, т.е. у нас, в Республике Молдова. Никаких разговоров о переносе места встречи команд и быть не может… Никакой Смирнов, никакой Антюфеев не имеют права сорвать столь долгожданную игру… Что же касается меня лично, то тираспольский стадион я посещу очень скоро и в качестве простого болельщика, и в качестве президента единого государства». Девятый год – и никакого единого государства, никакого президента Воронина. А «приднестровский регион» он, простой лидер простой кишиневской партии, изредка посещает лишь благодаря особому распоряжению властей ПМР и исключительно по семейным делам. Его обычно возят на малую родину в Коржево в сопровождении приднестровских гаишников, и глядит Воронин на малую родину, на родные Дубоссары, через затемненные стекла авто.  Скучно, господа.

К перечислениям элементов «приднестровской скуки» годится и свежее заявление главы внешнеполитического ведомства непризнанной ПМР Ястербчака о том, что официальному Кишиневу мешает вести полноценные переговоры об условиях урегулирования закон парламента РМ от 2005 года «Об особом юридическом статусе районов Левобережья Днестра (Приднестровья) Республики Молдова». Он, анализируя текст документа, поймал Кишинев на том, что Закон регламентирует переговоры Кишинева и Тирасполя лишь по узкой проблематике (демократизации и демилитаризации Приднестровья), а задачи, к решению которых подключены международные посредники и наблюдатели, носят всеобъемлющий для сторон конфликта характер. Точно также в начале нулевых годов кишиневские политики ставили под сомнение «Московский меморандум» 1997 года, допускающий, кроме всего прочего, до создания сторонами общего государства самостоятельную внешнеэкономическую деятельность Приднестровья. Такие права Тирасполя, справедливо с точки зрения своего интереса утверждали правобережные критики Меморандума, дают ему возможность поддерживать и  накапливать экономические мощности, которые, вместе с российским военным присутствием в регионе, и являются препятствием к достижению устойчивого урегулирования. Все повторяется и не по первому кругу. Тирасполь, не без стараний Москвы, в который раз дает понять, что Кишиневу надо бы отказаться от закона 2005 года, и намекает на неисчерпанные  (федеративные) возможности документа – «Меморандума Козака». Кишинев продолжает неофициально нервничать от слова «федерация», но кроме того, что территориально маленькая Молдова не может быть федеративной, иных аргументов не приводит.

Спорам этим больше пятнадцати лет. Молдавскому упорству в отстаивании национального достоинства и нацеленному на борьбу с «приднестровизацией Молдовы» стоило бы позавидовать, если бы не одно «но». Проект ОБСЕ от 2002 года, предусматривающий урегулирование через федерализацию РМ, был окончательно принят официальным Кишиневом и политическим классом страны только после заявления посла США в РМ о том, что «Госдеп восхищен проектом».  В Кишиневе без удовольствия вспоминают скандал вокруг «меморандума Козака», а если и вспоминают, то только в связи с настойчивостью и политической волей, позволившей остановить Путина, собравшегося в Кишинев для подписания документа. А вот о проекте ОБСЕ здесь вообще не вспоминают – стыдно. Сейчас, похоже, федеративная тема всплывает теперь уже перед либерально-демократическим Кишиневом. Эксперты, участвовавшие в недавнем кишиневском форуме «ЕС-РМ»,  во время неформальных встреч на правом берегу не раз произносили слово «федерация» и пытались понять перспективы его вживляемоости в сознание молдавского бомонда. Одна из реакций на федеративные мотивы выглядит так: и Россия, и Запад вместе с США, говоря о федерализации Молдовы, несомненно, подразумевают каждый свое, а Молдова не подразумевает ничего, что в условиях отсутствия властей РМ своего проекта урегулирования ставит страну в унизительное положение.

Отсутствие молдавского проекта – самая скучная страница в урегулировании приднестровского вопроса. Лишь однажды Воронин ее развеял заявлением, что коммунистические власти имеют 16 (шестнадцать) вариантов проекта и еще типа посмотрят, какой из них предложить  для обсуждения. На деле – не было ни одного (за двадцать-то лет), какой-то пакетный подход к проблеме, будто бы предлагаемый Кишиневом, до сих пор остается тайной, что в условиях текущей молдавской политики, когда все и   всегда продается, т.е. безнадежно протекает, дает основания для сомнений – а есть ли он, этот проект. Свежее предложение немецких чиновников в адрес Кишинева и Тирасполя посетить страну и более внимательно ознакомиться с системами управления и самоуправления ФРГ будто бы дает сторонам конфликта шансы начать все сначала. Сюда  следует отнести такое же свежее по времени, но застарелое, судя по обстановке на обоих берегах, напоминание о статусе Аландских остров в составе Финляндии –  он, такой, мог бы подойти Приднестровью и успокоить всех участников переговоров (единственная губерния в Финляндии, обладающая внутренним самоуправлением, имеющая свое гражданство, свой парламент, свое правительство…).

… И это все у нас было. Давным-давно. Тщательно отобранные представители сторон выезжали за пределы своих территорий, оглядывали сытые и спокойные европейские земли, тщательно конспектировали лекции местных знатоков и умельцев в деле госустройства, после обильных и дармовых застолий на глазах у хозяев становились щедрыми на объятья  и обещания сделать свою Родину маленькой Швейцарией (Германией, Швецией,  Италией, Голландией… - это кто какие названия запомнит), но разъезжались восвояси и почему-то потом еще сильнее ненавидели друг друга. Обычно трудно объяснимая ненависть случается от зависти и сильной скуки.